Жаворонок

Ануй Жан

Карл. А как же тогда ты поступала?

Жанна. Так, словно бы не боялась. Ничего, это нетрудно, Карл. Хоть разок попытайся. Скажи себе: "Ладно, я боюсь. Но это уж мое личное дело, и никого не касается. Продолжим". И продолжаешь. А если увидишь то, против чего ты бессилен...

Карл. Например, Латремуй, когда он ругается...

Жанна. Пожалуй. Или англичан, которые настроили под Орлеаном крепостей и сидят себе прочно. Ты скажешь: "Ладно, они берут числом, у них толстые стены, пушки, солидные запасы стрел, что ни говори - они сильнее. Ну, пусть. Я боюсь, порядком боюсь! Так! Ладно! А теперь, когда я отбоялся как следует,

вперед!" А те так удивятся, что ты не боишься, что сами сразу начнут бояться, и ты одержишь верх! Потому одержишь, что ты умнее, у тебя больше воображения, потому что ты свое уже отбоялся заранее. Вот и весь секрет.

Карл. Да. Но если они все-таки сильнее!

Жанна. Быть сильнее - это еще не бог весть что. Однажды у нас в деревне я видела, как за мальчонкой-браконьером на земле сеньора гнались два огромных пса. Он остановился, подождал, когда псы к нему подбегут, да придушил их одного за другим...

Карл. И они его даже не искусали?

Жанна. Еще как искусали! Чудес не бывает. Но все-таки он их задушил. А ведь бог дал этим двум псам куда больше силы, чем нашему маленькому браконьеру. Только бог дает человеку еще кое-что, благодаря чему тот становится сильнее скотов. Вот поэтому-то наш браконьер остановился, разом избавился от страха и сказал: "Ладно. Хватит. Я уже достаточно набоялся. Сейчас остановлюсь и задушу псов".

Карл. И это все?

Жанна. Все.

Карл (немного разочарован). Это же не колдовство.

Жанна (улыбаясь). Верно. Не колдовство. Но и этого хватит. Бог не требует от человека чего-то необыкновенного. Надо только довериться тому, что в тебе есть, поверить в ту маленькую частичку самого себя, которая и есть бог. Только чуть-чуть подняться над собой. А уж все остальное он берет на себя.

Карл (мечтательно). И твой фокус всегда удается, как по-твоему, а?

Жанна. Всегда. Надо, конечно, быть осмотрительным, но осмотрительности у тебя с лихвой хватает! Наш маленький браконьер улучил минуту и задушил псов, когда один пес опередил другого, потому что они погнались за зайцем. Но, главное, потому, что в эту минуту, когда ты избыл весь твой страх и когда ты, вопреки всему, остановился и смотришьь в глаза опасности, в такие минуты в тебя вселяется бог. (Пауза.) Но ты ведь знаешь, какой он. Хочет, чтобы человек сам сделал первый шаг.

Карл (помолчав). Значит, ты думаешь, что нужно попытаться применить твой фокус?

Жанна. Конечно, нужно. Всегда надо пытаться.

Карл (внезапно пугается собственной отваги). Завтра, когда у меня будет время подготовиться...

Жанна. Нет. Сейчас же. Ты совсем готов.

Карл. Значит, позвать архиепископа и Латремуя, объявить им, что я поручаю тебе командование армией, и посмотрим, какие у них будут лица?

Жанна. Позвать.

Карл. Я боюсь, я уже сейчас от страха подыхаю...

Жанна. Значит, самое тяжелое уже позади. Нужно только, чтобы, когда они будут здесь, у тебя совсем страха не оставалось. Здорово боишься? Сильнее не можешь?

Карл (хватается за живот). По-моему, не могу.

Жанна. Вот и хорошо. У тебя перед ними огромное преимущество, ты их опередил. Когда они еще только начнут бояться, ты уже закончишь. Самое главное - это отбояться первому и еще до сражения. Сам увидишь. Я сейчас их кликну. (Кричит в глубь сцены.) Монсеньер архиепископ, господин де Латремуй. Его высочество дофин желает с вами говорить.

Карл (охваченный паническим ужасом, сучит

ногами, кричит). Ох, как же я боюсь! Ох, боюсь!

Жанна. А ну, Карл, еще поднатужься!

Карл (у него даже зубы стучат). Сильнее не могу!

Жанна. Ну, значит, твоя взяла. Бог на тебя смотрит, он улыбается и думает: "А наш маленький Карл, хоть и боится, а все-таки позвал их". Через неделю мы возьмем Орлеан, сынок!

Входят удивленные архиепископ и Латремуй.

Архиепископ. Вы нас звали, ваше высочество?

Карл (внезапно, последний раз взглянув на Жанну). Да. Я принял решение, монсеньер. Решение это касается также и вас, господин де Латремуй. Поручаю командование моей королевской армией Деве, здесь присутствующей. (Вдруг переходит на крик.) Если вы не согласны, господин Латремуй, прошу отдать мне вашу шпагу. Вы арестованы!

Латремуй и архиепископ, потрясенные, застывают на месте.

Жанна (хлопает в ладоши). Браво, маленький Карл! Видишь, как просто! Взгляни на их лица!.. Нет, ты только погляди, какие у них лица!.. Они же умирают от страха! (Громко хохочет.)

Карла тоже одолевает безумный смех, они оба хлопают себя по ляжкам, не в силах остановиться,

глядя на архиепископа и Латремуя, превратившихся в соляные столбы.

(Внезапно падает на колени, кричит.) Благодарю тебя, создатель!

Карл (тоже падает на колени и кричит). На колени, господин де Латремуй, на колени! А вы, архиепископ, дайте нам ваше благословение, да поживее! Мы не можем терять ни минуты!.. Теперь, когда мы все хорошенько отбоялись, идем на Орлеан!

Латремуй тупо опускается на колени.

И ошалевший архиепископ машинально благословляет Жанну и Карла .

Варвик (громко хохочет и выступает из глубины сцены вместе с Кошоном). Конечно, в действительности все это происходило не совсем так. Был сначала Совет, шли бесконечные споры "за" и "против", и в конце концов было решено воспользоваться Жанной, как хоругвью, что ли, дабы не обмануть народных чаяний. В общем, некий амулетик, который как раз годится для того, чтобы пленять простой люд и убедить его идти на убой... А мы, хоть и давали перед каждой атакой нашим людям тройную порцию джина, ничего не могли поделать. И нас, вопреки всем законам стратегии, начали бить именно с этого дня. Говорили, что никакого чуда Жанна не совершила, что сеть наших крепостей, слишком отдаленных друг от друга, была нелепой выдумкой и достаточно было пойти на приступ, в чем Жанна и убедила арманьякский штаб... Ложь! Сэр Джон Талбот был далеко не дурак, он свое ремесло знал, что неоднократно доказывал и до и после этой злополучной истории. Теоретически его линия укреплений была неуязвима. Нет, сыграли тут роль, признаемся же, как порядочные люди, нематериальные факторы, или, если вам угодно, ваше святейшество, бог, чего, впрочем, генеральные штабы вообще-то не склонны предусматривать... Над головами французских пехотинцев запел в небе Франции жаворонок... Лично я, монсеньер, обожаю Францию. И поэтому буду безутешен, ежели мы ее потеряем. Эти две чистые нотки, эта веселая ерундовская песенка маленького жаворонка, неподвижно висящего в солнечных лучах в то время, как в него целится стрелок, - в этом вся Франция! Словом, лучшее, что в ней есть... Ибо есть в ней также изрядная доза глупцов, бездарностей и мерзавцев, но время от времени в небо взлетает жаворонок, а их словно и не было. Обожаю Францию.