Жажда искушения
Шрифт:
— Джон…
Его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее собственного. Губы его шевелились. В падении она обхватила его руками. Потом разжала руки, но была еще слишком потрясена, чтобы понять, что происходит.
Ее руки…
Его губы…
С кончиков ее пальцев капала кровь. Неожиданно хриплый, отчаянный звук сорвался с его губ:
— Я не делал этого.
Кровь. Кровь появилась у нее на руках, потому что она прикоснулась к Джону.
— О Боже!
Он, казалось, даже не видел ее. С его губ продолжали слетать слова:
— Я этого не делал, не делал, не делал…
А кровь все текла и текла на полированный пол.
— О
Его взгляд сосредоточился на ее лице.
— Я не делал этого. — И он закрыл глаза.
А кровь продолжала сочиться.
Глава 2
Женщины. Жены. Они всегда узнают последними, думал Марк, раздраженно качая головой. Господи Боже мой, этот парень убил девушку из стриптиза, с которой встречался. Стриптизерка? Боже праведный! Ну конечно. Быть может, у нее было доброе сердце, вероятно, под ценником, который она напяливала на себя во время представления, таилась личность. Но, называя вещи своими именами, бедная зарезанная девочка была проституткой. Однако, похоже, жене этого парня нет никакого дела до того, что та была женщиной такого сорта. Вот она, жена подонка, его крошка: лицо залито слезами, умоляет врача спасти жизнь человеку, который только что украл — пусть и невеликие — мечты другого.
— Итак, что мы имеем, а? — пробормотал Джимми Дево, высокий, тонкий, словно жердь, дружелюбный парень с лохматой темной шевелюрой и лицом, смахивающим на морду ищейки. По званию Марк был выше Джимми, но они часто работали вместе. Напарники. Когда улицы кишат негодяями с ножами и стволами, до званий ли тут? Джимми тоже покачал головой: — Складненькая. Симпатичная женщина. Волосы богатые. И задок.
Джимми всегда так выражался. Сослуживцы называли его манеру комментировать картину места происшествия юмором висельника. Сегодня они расследовали убийство. Что может быть серьезнее? Но юмор не в последнюю очередь помогает копам не свихнуться в той жизни, которую они для себя выбрали.
Обычно Марк подыгрывал напарнику. И в этом не было даже намека на секс, женщины-полицейские, выезжая на происшествие, тоже откровенно обсуждали достоинства и недостатки человеческого тела, не важно, мужского или женского. Мужчины и женщины в таких случаях употребляют разного рода клише, у полицейских тоже свои клише.
Вот и сегодня…
— Джимми, мы здесь не затем, чтобы оценивать ее задок, — сказал Марк.
Джимми, судя по всему, не заметил его настроения:
— И грудки тоже недурственные.
— Джимми, мы здесь не для того, чтобы оценивать ее грудки и задок, — еще тверже сказал Марк.
— Ладно, мы здесь не для того, чтобы их оценивать, но вот ведь они перед нами, и они так хороши! На кой черт, скажи на милость, этому парню понадобилось убивать проститутку, если дома его ждала такая женщина?
— Да ладно тебе, мой мальчик, ты не первый день служишь в полиции, чтобы не знать, что в мире полно всяких психов и что порой даже более нормальные, «парниковые» особи ведут себя как психи.
— Я бы ее на проститутку не променял, — со вздохом заключил Джимми.
— Джина Лаво не была обычной в твоем представлении проституткой, — заметил Марк.
Джимми посмотрел на друга долгим, тяжелым взглядом, потом пожал плечами и согласился:
— Да, Марк, она не была обычной в твоем представлении проституткой. Отнюдь. Ты вообще в порядке?
— Конечно, я в порядке.
В ожидании доктора, вызванного на место
— Джон Марсел — художник, — сказал Джимми, словно это все объясняло.
Марк поднял бровь:
— Что ты хочешь сказать?
Джимми, словно оправдываясь, пожал плечами:
— Кто знает? Я слышал, что некоторые города готовы платить им целые состояния, чтобы они во имя искусства окропляли красным отдельные островки. Я просто хочу сказать, что художники — народ странный.
— Джимми, что ты, черт побери, несешь?
— Я… я… Может, они делили свои победы?
Марк снова вопросительно поднял бровь.
— Ну ладно тебе, Марк, ты же понимаешь, что я имею в виду. — Джимми слегка покраснел. Он мог с откровенным восторгом рассматривать привлекательных женщин, но не был любителем «сугубо мужских» разговоров, если они касались всякого рода отклонений от нормы.
— А, ты имеешь в виду menage-a-trois1? — догадался Марк.
— Да.
— Она вроде не тот тип.
— Можно подумать, что женщины такого типа стоят за каждым углом, — чуть обиженно заметил Джимми.
— За каждым углом они, может, и не стоят, но она все же не из таких, как они.
Есть вещи, которые невозможно объяснить словами.
— Разве в голове самого обычного, тишайшего обывателя не могут таиться причудливейшие идеи? Вспомни Кларка Кента, его alter ego супермена. А об этом случае уж и говорить нечего.
— Да, — пробормотал Марк. Об этом случае действительно нечего будет говорить, и весьма скоро, если лабораторные анализы окажутся положительными, никаких сомнений в том, что Джону Марселу будет предъявлено обвинение в убийстве, не останется. Марк судорожно сглотнул и постарался ничем не выдать, насколько потрясло его это дело.
С тех пор как получил вызов на место убийства, Марк был взволнован гораздо больше, чем мог ожидать. Какой-то турист, наткнувшийся на тело, позвонил в полной истерике. Патрульные полицейские сообщили, что, когда они прибыли к месту преступления, тело еще не остыло.
Напротив, когда за несколько секунд до приезда сотрудников коронера явился сам Марк, труп был уже холодным. Девушка лежала в луже крови, глаза ее все еще были открыты, и казалось, что мечты, которые жили где-то в глубине ее души, странным образом отражаются в этих мертвых глазах. Она была миловидной женщиной и даже после смерти не утратила своей привлекательности. Если бы не лужа крови, можно было подумать, что она застыла в ожидании того, что ее мечты вот-вот начнут сбываться.