Жажда
Шрифт:
– Два кофе, пожалуйста.
Когда женщина ушла за кофейником, Вин постучал по красно-белому меню.
– Надеюсь, ты голодна?
Мария-Тереза открыла свое меню и пробежалась по ассортименту, думая, что абсолютно каждое блюдо подходило для пикника 4го Июля. Ну, хорошо, может не позиции для завтрака, но в подобном заведении слово «салат» дополнялось чем-то вроде курицы, картофеля, яиц или макарон, а салат-латук предназначался только для сэндвичей.
Замечательная кухня, на самом деле.
–
Она не воспользовалась удобным случаем посмотреть на него через стол.
– Я не большой едок, на самом деле. Думаю, сейчас я обойдусь кофе.
Вернувшаяся официантка налила им кофе.
– Вы определились с заказом?
– Уверена, что не будешь завтракать? – спросил он Марию-Терезу. Когда она кивнула, Вин передал оба меню официантке. – Я хочу блины. Без масла.
– Картофельные оладьи?
– Нет, спасибо. Вполне сойдут простые блины.
Когда официантка удалилась на кухню, Мария-Тереза слегка улыбнулась.
– Что? – спросил он, протягивая ей сахар.
– Нет, спасибо. Я пью без сахара. А улыбаюсь потому, что мой сын… он тоже любит блины. Я готовлю их для него.
– Сколько ему лет? – Вин размешивал сахар с характерным звоном.
Хотя вопрос был обыденным, он ждал ее ответа, будто было иначе.
– Семь. – Она посмотрела на его безымянный палец, на котором отсутствовало кольцо. – У тебя есть дети?
– Нет. – Он сделал пробный глоток и вздохнул так, будто напиток был идеален на вкус. – Не был женат, никаких детей.
Последовала пауза, будто он ожидал, что она вернет услугу за услугу ответной информацией.
Она подняла кружку.
– Я позвонила потому, что мой босс… он хотел передать тебе, что он обо всем позаботился… – Она помедлила. – Ну, знаешь, насчет камер безопасности, которые могли записать прошлую ночь… и все такое.
Хотя она волновалась, что он может не оценить, что кто-то препятствует правосудию от его имени, но Вин просто кивнул, будто был мужчиной, который решал проблемы так же, как и Трэз.
– Передай, что я ценю это.
– Хорошо.
В последующей тишине, Вин пробежал пальцем по толстой ручке своей кружки.
– Слушай, я ничего не делал с теми двумя прошлой ночью. Ну, кроме того, что ты видела. Я не убивал их.
– Трэз то же самое сказал. – Сделав глоток, ей пришлось согласиться с ним: кофе был превосходным. – Я не стала упоминать тебя или твоего друга во время разговора с полицией. Вообще не стала говорить о драке.
Вин нахмурился.
– Что ты сказала?
– Только что эти двое приставали ко мне. Что Трэз поговорил с ними, и когда это не подействовало, их выгнали из клуба. Оказалось, что два других очевидца дали те же показания, так что все сошлось.
– Почему ты солгала обо мне? – тихо спросил
Избегая его взгляда, она посмотрела в окно рядом с ними. Река, такая близкая, что можно было рукой подать, стояла недвижимая и потемневшая от недавних дождей.
– Почему, Мария-Тереза?
Она сделала большой глоток из кружки, чувствуя, как теплое кофе согревает ее желудок.
– По той же причине, что и Трэз. Потому что ты защитил меня.
– Это рискованно. Учитывая то, чем ты занимаешься.
Она пожала плечами.
– Я не боюсь.
Уголком глаза она заметила, как Вин потер лицо и поморщился, будто царапина причиняла боль.
– Я не хочу, чтобы ты рисковала ради меня, в каком бы то ни было отношении.
Мария-Тереза спрятала улыбку. Забавно, как некоторые мужчины могут согреть своими словами… не потому, что они возбуждали, а потому, что превышали наименьший общий знаменатель, устремляясь в более значимую территорию.
Борясь с притяжением его голоса, его глаз, его замашек спасителя, она сказала:
– Прости, что прошлой ночью ушла так внезапно. Ну, знаешь, в раздевалке. Я просто… испугалась.
– Да… – Он выругался на выдохе. – И я прошу прощения, что у меня так поехала крыша…
– О, нет, все нормально. Не… похоже, что ты имеешь над этим много власти.
– Вообще никакой. – Еще одна длинная пауза. – Не хочу снова поднимать эту тему, но что я наговорил тебе?
– Ты не знаешь? – Он покачал головой. – Это был припадок?
Его голос стал напряженным.
– Можно и так назвать. Так… что я сказал?
Он идет за тобой…
– Что я сказал? – Вин потянулся через стол и легонько коснулся ее руки. – Пожалуйста, расскажи.
Она уставилась туда, где он касался ее, и подумала… да, порой не столько слова мужчины согревают тебя… чтобы согреть все тело хватает простого ощущения его ладони чуть выше твоего запястья.
– Ваши блины, – сказала официантка, испортив момент. Когда они оба отклонились, официантка с шумом поставила тарелку и маленький кувшин из нержавеющей стали. – Еще кофе?
Мария-Тереза взглянула на полупустую кружку.
– Для меня, пожалуйста.
Вин принялся за сироп, поливая тонкой янтарной струей три огромных золотистых круга.
– Мои не столь высокие, – сказала Мария-Тереза. – Когда я готовлю блины… они не получаются такими золотистыми или высокими.
Вин со стуком закрыл крышку сиропницы и, взяв вилку, начал разрезать стопку на равные кусочки.
– Уверен, твой сын не жалуется.
– Нет. – От мыслей о Робби заболело в груди, поэтому она постаралась не вспоминать, как он смотрел на нее с любовью и трепетом, когда она переворачивала те домашние блинчики для него.