Жди меня
Шрифт:
– Отвратительная женщина, – заметила Друсилла, садясь в кресло. – Порочная до мозга костей.
Кэдзоу открыл глаза, поднялся и побрел к окну.
– Кэдзи! – снова позвала Эльдора. – Где ты, Кэдзи!
– Сядь, Кэдзоу, – велел Грей. – Все уже кончено.
– Кончено, – согласился дядюшка и на глазах у изумленной публики вскочил на подоконник и выпрыгнул в окно.
В комнате воцарилась тягостная тишина. Наконец Друсилла Макспорран изрекла:
– Туда ему и дорога. У этого человека не было ни чести, ни совести.
Эпилог
Любовь
В мягком серебристом свете раннего утра, в сочельник, она шагала по улице Бэллифога к церкви Святого Олдхелма.
Вновь начался снегопад. Под окнами деревенских лавок снег плавно оседал на сугробы.
Сегодня в каждой кухне хлопотали матери и жены, готовясь к рождественскому застолью. На расшалившихся детей сыпались лишь добродушные упреки. В воздухе пахло пирогами, яблоками, корицей и мясным фаршем, драгоценным имбирем и гвоздикой, припрятанными к Рождеству, а также подогретым бренди, пудингом и лимонами.
Но в Уиллиноке ничто не напоминало о приближении Рождества. Миссис Хэтч, еще не оправившись от недавнего потрясения, тихо бродила по дому. Фергюс и Айона тоже не спешили выйти из своих комнат, однако они твердо пообещали помочь Минерве: Фергюс – сыграть роль посаженого отца, а Айона – подружки.
Окна постоялого двора были распахнуты. Изнутри доносился голос хозяина, распевающего во всю глотку рождественскую песенку «Остролист и плющ».
Запахнувшись в плащ и надвинув на лоб капюшон, Минерва торопливо шагала по улице. Ей хотелось немного побыть одной, подумать о случившемся и о том, что предстояло.
– «Из всех растений на земле, – летел ей вслед голос хозяина постоялого двора, – досталась слава остролисту…»
Туфли Минерва несла в руках, прижав к груди под плащом. Собираясь в церковь, она надела резиновые сапоги.
Белое рыхлое покрывало обновило надгробия и придало им торжественный вид. На голове серого мраморного ангела на постаменте появился белый колпак, а на крыльях и сложенных руках – снежная глазурь.
Здесь Минерва всегда ощущала умиротворение – отчасти потому, что преподобный Памфри и миссис Памела радостно принимали ее, сопровождали на прогулках, развлекали разговорами, угощали. Дом священника был пристанищем для всех, кто жаждал участия и тепла. Каждый чувствовал себя здесь как дома.
Для супругов Памфри все гости были равны, каждый заслуживал сочувствия и утешения.
Заметив свет в окнах церкви, Минерва разочарованно нахмурилась: она так надеялась прийти сюда первой!
Родители для нее были потеряны – по крайней мере до окончания судебного процесса. А Грей, судя по всему, еще сладко спал у себя дома, в Драмблейде.
Минерва слабо улыбнулась, ощущая, как к глазам подкатывают слезы. Вероятно, чувство, которое она испытывала к Грею, и есть любовь, но ей почему-то не верилось. Если бы все люди любили, как она, в мире не было бы места горю.
Поднявшись на крыльцо, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Кто-то уже успел зажечь свечи
Все было готово к встрече Христа-младенца.
Осторожно прикрыв дверь, Минерва быстрыми шагами направилась прочь от церкви, к дому супругов Памфри.
Там, за стеной сада, начинались пологие холмы, где почти круглый год паслись овцы. Минерва медленно поднималась по тропе, придерживая юбки. Она не сводила глаз с того места, где на фоне хмурого неба вырисовывалась каменная глыба. Только там ее уж точно никто не потревожит.
Да, Грей сразу догадался, что ее родители участвовали в заговоре против него. Они не были причастны к самым страшным преступлениям, но тем не менее были виноваты.
Оступаясь в снегу, Минерва порадовалась тому, что кто-то – наверное, кто-нибудь из пастухов – заранее проложил тропу по склону холма.
Но как же Грей будет жениться на дочери людей, которые желали ему смерти?
Найти букет полевых цветов среди зимы было нелегко, но трудности не испугали Грея. Он не виделся с Минервой уже три дня, с тех самых пор, как начались приготовления к свадебной церемонии. Она сама попросила на время оставить ее в покое.
Грей понимал, что Минерве необходимо побыть одной.
Однако ему не верилось, что она готовится к свадьбе.
Боже, неужели после стольких испытаний он потеряет женщину, которую так долго мечтал назвать своей?!
Будучи совсем еще юными, они часто бродили по холмам в окрестностях Бэллифога. Когда же они полюбили друг друга, эти прогулки стали для Грея единственной отрадой. Он мечтал только об одном: чтобы Минерва всегда была рядом.
И эту мечту лелеял до сих пор.
Отчуждение Минервы больно ранило Грея. После поездки в Эдинбург она заметно изменилась – как-то отдалилась от него, – и Фэлконер считал, что это его она винит в том, что ее жизнь навсегда изменилась.
А как же жить ему? Сколько еще перемен придется вытерпеть? Грей давно привык к одиночеству, но не ожидал, что единственный родной ему человек способен на предательство.
Кэдзоу разбился насмерть, выпрыгнув из окна дома на площади Шарлотты. Клака и Минера отправили в тюрьму. Им грозила каторга, если, конечно, они не замешаны в гораздо более тяжких преступлениях.
А Грей вернулся в поместье.
Макс пообещал присутствовать на церемонии. Тем не менее свадьба Минервы и Грея обещала быть более чем скромной.
– Черт! – Подняв голову, Грей посмотрел в хмурое небо. Вероятно, он слишком поторопился со свадьбой, но нельзя же так рисковать: очень уж быстро любимая отдалялась от него, погружаясь в пучину горя. Не зря он опасался, что она возненавидит его! Не хватало еще потерять свою единственную драгоценность, чтобы Арбаклы восторжествовали.