Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы
Шрифт:
Ф е л и ч е. Во всяком случае, не теплее. Знаешь, во время спектакля даже под юпитерами на сцене было холодно, но я вошел в образ, и мне показалось тепло, как летом.
(Во время этого монолога он подошел к магнитофону, перевернул кассету и приглушил звук. Музыка — мелодия Вилла-Лобоса «Бразильцы» — должна звучать до самого падения занавеса.)
Клэр. Ты хочешь, чтобы мы…
Ф е л и ч е. Опять играли.
Клэр. Но на сцене же так темно!
Ф е л и ч е. Раз мне показалось, что тепло, может и светло стать.
Клэр. Если войти в образ?
Ф
(Она кивает и пытается встать с дивана, но падает. Он ее поднимает.)
Клэр. Опять играть? Ну что ж, давай попробуем!
Ф е л и ч е. Другие варианты…
Клэр. Их нет! А можно в пальто?
Ф е л и ч е. Можно, но, по-моему, чтобы почувствовать лето, надо его снять.
Клэр. Так снимаем! И положи-ка телеграмму на диван! (Снимают пальто и бросают их на диван. К его спинке он кладет телеграмму.) Концовка будет, как сегодня вечером, или поищем другую?
Ф е л и ч е. По-моему, ты найдешь конец там, где его спрятала, Клэр.
Клэр. Где ты спрятал, а не я. (Смотрит на него и, прикладывая ладонь ко рту, зевает.)
Ф е л и ч е. Что случилось?
Клэр. Нет, ни… (Фелине улыбается, а потом из-под кипы нот достает пистолет.) Он всегда там был?
Ф е л и ч е. Да, в каждом спектакле. А куда ты хочешь его положить?
Клэр. Может, под подушку. Рядом с телеграммой…
Ф е л и ч е. Да, но не забудь под какую, чтобы потом быстренько достать и… (Сует пистолет под подушку.)
К л э р (ее улыбка становится теперь ледяной). Бодрое начало и дальше — в темпе?
Феличе. Да, и давай громко!
Клэр. Начнем с кульминации?
Ф е л и ч е. Со сцены с телефоном! Да! Представление начинается!
Клэр. Когда ничего другого не остается, как только играть, — играется здорово! (Берет трубку.)
Феличе. Кому ты звонишь, Клэр?
Клэр (очень быстро). Ни души не осталось в этом исчезнувшем мире.
Феличе (очень быстро). Тогда зачем поднимать трубку?
Клэр (очень быстро). Проверяю — работает или нет.
Феличе (очень быстро). Наверное, нас уведомили бы, если…
Клэр (очень быстро). Глупо надеяться, что предупредят. Особенно, когда в доме по вечерам нет света. (Кладет трубку.)
Феличе (очень быстро). Ночь, какая беспокойная ночь!
Клэр (очень быстро). Беспокойная?
Феличе (очень быстро). Я ведь почти не спал, да и ты тоже. Слышал, как ты бродила по дому, будто что-то искала.
Клэр (очень быстро). Да, искала и нашла. (Пауза.) Так ты вошел в игру?
Феличе. Да. Стоит теплый августовский день.
Клэр (нежно кладя руку ему на голову). Феличе, ты так оброс, неужели нельзя найти время, чтобы… Нужно следить за собой, даже если редко выходишь из дома. Но теперь-то мы дома долго не пробудем. Я знаю,
Феличе. Быстро к этим высоким подсолнухам!
Клэр. Прямо сейчас?
Феличе. Да, прямо сейчас!
Клэр. Феличе, выгляни-ка в окно! Там подсолнух высотой с дом!
Ф е л и ч е (быстро подходя к окну и глядя в него). О да, вижу. И такой яркий, просто кричащий!
Клэр. Посмотри-ка еще раз. Это зрелище!
(Быстро достает из-под подушки пистолет и, твердо держа оружие на расстоянии вытянутой руки, целится в Фелине. Пауза.)
Ф е л и ч е (хрипло). Да стреляй же, стреляй, пока еще можешь!
Клэр (плача). Не могу! (Судорожно, словно пистолет обжег ей руку, бросает его и отворачивается. Услышав стук падающего пистолета, Феличе поворачивается, его движения так же судорожны, как и ее. Теперь в темноте их почти не видно, однако свет все еще падает на лица.) А ты?
(Он делает несколько шагов к пистолету, затем поднимает его и медленно, с большим напряжением целится в Клэр, изо всех сил пытаясь спустить курок, — но не может. Тогда он опускает руку и бросает пистолет на пол. Пауза. Феличе поднимает глаза и видит, как освещенное лицо сестры погружается в темноту — и его тоже. В их взглядах — нежное признание поражения. Они тянутся друг к другу, и свет на секунду освещает их руки. Медленное объятие — затем наступает полная темнота.)
ЗАНАВЕС
КАМИНО РЕАЛЬ [14]
(Пьеса в шестнадцати блоках)
Элиа Казану посвящается
«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины».
14
Tennessee Williams. Camino Real. 1953.
ПРОЛОГ
Занавес поднимается, и на полутемной сцене слышится громкое пение ветра, которому аккомпанируют отдаленные равномерные звуки, похожие на шум прибоя или далекий грохот канонады. На заднике, над древней стеной под полукругом гор, мерцает белый свет, словно рассвет, — это белая птица, пойманная в сеть и пытающаяся вырваться на свободу.
Этот мерцающий свет и освещает площадь. Город — морской порт где-нибудь в тропиках. Своей беспорядочностью и в то же время гармоничностью он напоминает такие на много миль разбросанные порты, как Танжер, Гавана, Веракрус, Касабланка, Шанхай и Новый Орлеан.