Желание Желаний. Запретные воспоминания
Шрифт:
Владимир мило разговаривал со мной, но я сказала, что ложусь спать. Он удивился, почему так рано. Я сказала, что не знаю, почему-то странно последнее время себя чувствую. И прилегла на кровать, уже ощущая приближающийся дурманящий сон. Он сел рядом на кресло. Мы какое-то время говорили, когда я почувствовала, что уже не могу себя контролировать и только произнесла: «Все, я засыпаю» и тут же напрочь отключилась.
Сколько было таких ночей, и что происходило со мной, когда я была в бессознательном состоянии, не знаю. Впрочем, девственности меня тогда не лишили. За что участникам этой истории отдельное спасибо.
3.17.
И еще один шокирующий эпизод. Когда я перестала пить дурман, я быстро пришла в себя, и стала тоже по ночам спускаться во двор, присоединившись к кампании играющих в карты. На столе был сидр, так называла этот напиток тетя.
Она разрешила мне его пить, произнеся при этом коронное «ты только родителям не говори, а то твоя мама меня убьет», давая мне этим понять, что она-то в отличие от моей мамы считает меня уже достаточно взрослой. Присоединялся время от времени к нам и юный родственник хозяйки.
Однажды, когда было уже совсем поздно, и за столом осталось мало игроков, моя тетя сказала, что теперь мы будем играть в фанты, что означает, что проигравший должен будет исполнить желание выигравшего.
Сначала загадывали простые желания, – прокукарекать, стоя на одной ноге и т. п. Потом за столом осталось еще меньше человек. И я проиграла тете, а она загадала мне следующее желание: зайти в комнату командировочного (который в данный момент отсутствовал), и просидеть там какое-то время.
3.18. Вовлечение и высвобождение
Я была в замешательстве. С одной стороны, я чувствовала, что раз такие правила игры, надо выполнять желание тети, с другой стороны, это было что-то типа преступления. Не понятно даже как попасть в эту комнату. Но тетя «помогла» мне. Она почему-то знала, как открыть запертую дверь.
И вот я оказалась в темной комнате, и присела у входа где-то в районе вешалки для одежды, ожидая, когда можно будет выйти. Как вдруг услышала шепот за дверью. «Наташка, ты там как? Сидишь?»
Затем в двери завращался замок. И тетя трагическим шепотом сообщила, что дверь заперлась теперь так, что сама она отпереть ее не может. И ушла. Теперь я уже вообще не понимала, что мне делать. Я оказалась в ловушке.
С одной стороны, нонсенс забираться в чужую комнату, и там шуметь и звать на помощь. С другой стороны, надо было что-то делать.
Я стала оглядываться в темноте. Дверь не поддавалась. Тогда я стала исследовать окно. Но самой мне его не открыть.
Похоже я трясла окно достаточно громко, чем, слава Богу, привлекла внимание, кого бы Вы думали, конечно же, родственника хозяйки. Он вытащил меня из чужой комнаты, распахнув окно снаружи.
Помню, как потом мы с ним настырно ходили за моей тетей и говорили, что в подобных играх загадывать желания можно только в рамках закона, на что тетя отвечала, что «нет, что хочу, то и загадываю».
3.19. Утро перед отъездом
Помню раннее утро перед отъездом в Москву. Я проснулась от звука стучащих о стекло мелких камешков. Тетя тоже проснулась. И возмутилась, что ей не дают спать. Я же тихо лежала, дожидаясь, когда все снова уснут.
Рейн ждал меня во дворике на скамейке. Мы молча сидели рядом, и лучи восходящего солнца окрашивали наши лица, стену из белого кирпича за нами и все вокруг в золотисто-розовый цвет.
Рейн спросил меня: «Какой твой любимый цвет?» Я тут же ответила: «Голубой». Потом немного подумала и сказала: «Еще розовый нравится. И сиреневый тоже бывает красивый». Рейн немного помолчал и ответил: «Ну, розовый не обещаю, а вот голубой – попробую… Мама привезет мне из Финляндии голубые джинсы и футболку, так ты меня узнаешь». Что он имел тогда в виду, я и не представляла, и поняла только через много лет [52] .
52
Я действительно узнала или скорее почувствовала Рейна именно благодаря своему любимому голубому цвету и описала эту историю во вступлении к книге. Но полностью паззл, включающий осознание чудо-дара предвидения Рейна, сложился у меня только теперь в конце моего внутреннего расследования.
Мы обменялись контактами и договорились перезваниваться и переписываться.
3.20. Память, как оружие
То, что это был Рейн, и то, что он вообще был в моей жизни в те времена, я вспомнила только теперь. Хотя, когда мы были вместе в мои 18 лет, он предпринял ненастойчивую попытку напомнить мне об этом, но я ничего не вспомнила.
После завтрака в мой любимый дворик заехало такси [53] , мы загрузили вещи, я уселась на заднее сиденье бледно-желтой «Волги» рядом с кузиной, а Рейн стоял чуть поодаль и немного потерянно смотрел на наш отъезд. Ворота распахнулись, я оглянулась последний раз, махнув на прощанье Рейну рукой, и покинула этот маленький волшебный мир.
53
Лето 1979.
3.21. Роковые слова
Я вернулась в Москву. И все так и шло, как мы договорились с Рейном. Мы дружили, и я ощущала его как бы частью себя и своей жизни, и что он всегда рядом. Помню, в школе, урывками на уроках я писала ему ответные письма.
Наше общение оборвалось, когда тетя узнала, что мы на связи друг с другом. Она не понимала, почему я не хочу встречаться с Владимиром. А я сболтнула, что с Владимиром у нас слишком большая разница в возрасте для отношений, и что, если уж говорить о замужестве, то, скорее я выйду замуж за Рейна когда-нибудь в отдаленном будущем.
Это видимо стало роковой фразой. Возможно, именно из-за нее и начались последующие неприятности Рейна.
4. Засада
4.1. Тебе помогут
Вторым сверх травмирующим стало воспоминание себя 20-летней. Оно пришло ко мне в то время, когда я продолжала болеть, на этот раз уже от последствий приема антибиотиков.
Несколько дней я почти ничего не ела, и видимо, от отсутствия пищи мое восприятие обострилось и память прояснилась.