Желанная для серого волка
Шрифт:
Сковывающее его напряжение ощущалось намного отчётливей, чем раньше. И снова потянулись долгие минуты ожидания.
Когда послышался громкий детский плач, мы все синхронно выдохнули с облегчением.
— Я ей памятник поставлю во дворе замка, — нервно хохотнул Йен О'Двайер.
А вот Александр склонил голову набок и зачем-то беспрестанно вдыхал в себя воздух. Когда на пороге палаты появилась мама со свёртком на руках, вовсе вскочил на ноги, а янтарный взор полыхнул ярким пламенем.
— Александр? — осторожно обратился мама к нему.
Тот
— Моя! — выдохнул, нагло забирая малышку из рук опешившей мамы под не менее обескураженным взглядом отца девочки.
Последний впрочем почти сразу взял себя в руки, переключившись на иное.
— Ярослава?
— Без сознания, — нахмурилась мама. — Кесарево делать пришлось…
В её голосе улавливалась озабоченность по этому поводу. Но заметив мой пристальный взгляд, мама ободряюще улыбнулась, прежде чем вернуться к роженице. Верховный проследовал за ней и на этот раз даже не был изгнан. Я же переключилась на иное.
— Алекс, а покажи, а? — обратилась к оставшемуся мужчине.
В ответ получила недовольный рык. Кто-то явно не собирался делиться своим новообретённым сокровищем.
Вот ведь дракон какой!
Кстати, о драконах…
Явился. И не один. Вместе с отцом. Оба с непроницаемыми лицами. И не понять, что у них там произошло без нас. То ли окончательно сговорились, то ли всё-таки разругались. Держались друг от друга на расстоянии. К тому же, стоило папе дойти до закрытой двери, за которой находилась в шестой раз ставшая мамочкой, он и вовсе обо всём и вся позабыл. На новорождённую не взглянул вовсе. Некоторое время, склонив голову, словно прислушивался к тому, что происходило в соседнем помещении. И это ему явно не понравилось, судя по тому, сколько мрачности отразилось на его лице. С хрустом сжал кулаки, да так и остался стоять, будто статуя. Роман тоже многословностью не отличился. Дошёл до дивана, уселся рядом, а меня вовсе к себе на колени перетащил, уткнувшись носом мне в макушку. Глубоко вдохнул. Некоторое время так и сидел, сжимая в своих объятиях.
— Я не хотел тебя напугать или расстроить. Прости, сокровище, — прошептал тихонько, спустя минуты две.
Расстроить не хотел — просто убил без раздумий. Очень оправдательно. Особенно теперь, когда ничего не изменить.
— Я бы сама его прогнала, без таких радикальных мер, — всё же ответила, хотя больше хотелось отвернуться и сделать вид, что ничего не слышала.
— Он знал, на что шёл, и какие будут последствия, когда заявился туда, — растерял всю свою обманчивую мягкость Роман.
— Это не повод… убивать его, — еще в начале ровный голос сорвался на хрип.
Мужские пальцы и вовсе перехватили за подбородок, вынуждая смотреть в стальной взор, сверкающий медными всполохами и новой порцией ярости.
— Я убивал и за меньшее, — отчеканил собеседник. — К тому же, он заслужил. Ни один к тебе не прикоснётся, поняла меня?
Вспомнились слова Риза о том, что он просто притворялся со мной хорошим всё это время. Сейчас я им верила как никогда. К тому же:
— Уже прикоснулся, возможно, — указала себе на живот. — Их тоже убьёшь?
Уловила как никогда чётко, когда в его груди зародилось вибрирующее рычание. Ладони, удерживающие меня за талию, впились до боли, наверняка оставляя синяки. Вместе с тем и кислорода вокруг поубавилось. Хотя уже не из-за Романа. Отец вспомнил о нашем существовании. Уж не знаю, как именно он это делал, но вокруг него словно воздух уплотнился, превращаясь в своеобразные потоки. Не как угроза, скорее, как предупреждение и демонстрация возможных последствий.
— Хватит, — сказал, как отрезал, посмотрел сперва на меня, затем перевёл тяжёлый взгляд на Романа. — Не ведись.
Тот шумно выдохнул. Прикрыл глаза. И… успокоился. Словно какой-то невидимый тумблер в нём переключился. Внимание отца тем временем переключилось на другое. Выпущенная им сила исчезла. Воздух стал прежним. Он обернулся к Александру, который давно уселся на диван и гладил мирно спящую малышку пальцем по щёчке, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее, словно нас и не существовало тут вовсе, только он и новорождённая девочка.
— Алекс, — позвал отец. — Ты же не натворишь глупостей, правда же? — задал скорее риторический вопрос.
Только вряд ли альфа пустынников его по-настоящему услышал, несмотря на то что согласно кивнул.
— Ты только пелёнки ей не меняй, а то так и будешь всю свою жизнь извращенцем жить, — прокомментировал Роман.
— Похрен, — отозвался Александр глухим голосом, продолжая любоваться спящим ребёнком. — И хватит уже болтать. Разбудите, — закончил совсем шёпотом, с бестолковой улыбкой.
Странный…
Сперва психовал, потом пил, теперь завис на ребёнке. Ну миленькая малышка, да. Но ему-то что до неё? Не его же дочь. Или…
Да ладно?
И после этого мне за Риза что-то говорят, когда у них самих тут под боком черти что творится!
— Ты разве не в курсе, что уши новорождённого около трёх дней наполнены жидкостью, из-за которой слух не может быть чётким? — скептически хмыкнул на такое заявление Роман.
Все трое присутствующих, включая меня, уставились на него в неприкрытом удивлении.
— Какое, говоришь, у тебя образование? — поинтересовалась я.
— У меня их двенадцать, — беззаботно пожал плечами он, словно и не было в этом ничего удивительного.
— Серьёзно? — не удержалась от вопроса.
— А что так мало? — хмыкнул Алекс в свою очередь. — За сотню лет мог бы и лучше постараться и все двадцать получить.
За… сколько?!
Шутка такая?
Разве столько живут?
Пусть даже это человек-волк.
Это ж насколько Роман меня тогда старше?
На восемь десятков, выходит?
Офигеть…
Как страшно рядом с ними жить.
И вообще!
— А ты — найти себе свою девушку, а не соблазнять чужую, да ещё и ребёнка ей заделывать.