Железная мистерия

Андреев Даниил Леонидович

Даймон

Ты видишь — ибо ты вспомнил.Ты вспомнил — ибо ты стал.

Неизвестный

Но скорбью, щемящею скорбьюТам полон заоблачный воздух!Я чувствую: в странном ущербеЗвучат его голоса…

Голос демиурга Яросвета

Для соборного молебствия — не о празднике,О спасении от неслыханного на земле,Вас, святители,

вас, угодники, вас, о, праведники, Ждем в Кремле!

Даймон

На скорбную землюСпускается горнее.Готовы ли внемлющие?Украшена ль горница?

Священник

Свечи пылают,Курится ладан,Блещет на каждомЦарственный пояс, —Внемлем безмолвием,Внутренним ладом,Долу склоняясь.

Неизвестный

Шатер серебристого света,Мерцающий тонким кровом,Одел меня… зренье меркнетОт неудержимых слез…

Даймон

То — приближенье духа,Плерома Вселенской Церкви^{42}, Дыхание роз.

Хор в Небесном Кремле

Плещут в эфиреДивные ткани,Блещет трикирийВ поднятой длани, —То из СинклитаШаданакараБрат наш крылатыйБлизится скоро.

Приближающийся голос старейшего из святителей

Мир тебе, город тоскующий!Вам, изнемогшие в скорби!Вам, издалека слышащиеГолос мой на земле!

Старичок-священник, рыдая, почти без слов

О, чудотворче, свете…Отче… предстатель русский…

Мгновенная вспышка дает различить, как отовсюду стекаются лучезарные сонмы святителей и праведников прошедшего.

Голос Яросвета

Вы озаряли тем, кто погас, Тропы в загробном горе;Вы облегчали в их судный час Противовесы и гири;Чем искалечил их души колосс, Правивший в русском мире?

Голоса святителей и праведников

Первый

Безрадостны были посланничества,Бесплодны были паломничества К Голгофе нашей страны:Сходили мы узкими лестницами,Стояли под темными виселицами Виновных и без вины;

Второй

Встречали новопреставленныхДарами сил уготовленных, Лобзанием братских уст,Но, властью тирана ослабленный,Лишь мукою смерти повапленный, Каждый был наг и пуст.

Третий

Народ в ознобе и в оторопи;На матерь доносят отроки,

На друга — старинный друг;В годины преобразованияДоходят жертвы растления До людоедских мук.

Четвертый

Других, ослепленных сызмальства,Влечет воронка предательства, В посмертную злую глушь;Их крылья совести — сломаны,Чтоб после впивали демоны Страданья и боль их душ.

Еще один

Тираном растленная заживо,Впитавшая злобу и ложь его, Бесчисленна их толпа;Весами бесстрастными взвешивается,В страдалища, в пламя низбрасывается Их утлая скорлупа.

Голос Яросвета приобретает опять мощь зова, слышимого внизу и вверху — везде

К вам призывы мои безрадостнейшие — к вам,Ратоборцы отгрохотавших уже времен,В поле брани, по черностепью и диким рвамЖизнь за други своя отдавшим без похорон.Кто оружьем Противобога не умертвим,Кто лишь крепнет в безумном пении гроз и пург,Кто боролся перед Друккаргом как серафим,А в грядущем эоне^{43} станет как демиург!

Мрак, заслоняющий Вышние и Нижние слои, озаряется: множество фигур в блистающих, как латы, одеждах, с факелами в высоко поднятых руках, движутся по невидимым стезям к Небесному Кремлю.

Голоса героев прошедшего

Первый

Вот — то, что веками подкрадывалосьПо тропам столетий изрытым,Отмаливалось, откладывалось,Отсрочивалось Синклитом!

Другой

Заслышав твой клич ли, трубы ли,Спеша от подземных отрогов,Мы кольца воли ослабилиВкруг города игв и раруггов.

Третий

Мы здесь, Яросвете, но некоторыхГнетут чугунные грузы:Судьба их из битвы поверглаВ кромешные вражьи узы.

Четвертый

Они в плену преисподней:Их давит мертвая аркаГлубиннейшей, самой заднейИз тайных темниц Друккарга.

Еще один

Но от решающей битвыНеуловимо сторонятсяЛукаво-умные игвыИ бешеная их конница.

Гул голосов стихает, как бы расступаясь перед кем-то более могущественным, приближающимся издалека.

Тихий говор

— Спешит в ристанииРушитель ига…— Грядет — в блистанииАрхистратига!— Его присутствиеНам мощь умножит!— Его напутствиеБроней послужит.