Железный город
Шрифт:
Внимание токаря привлек странный агрегат, установленный на низком столике. С прозрачной квадратной сферой и, судя по салазкам и складной шине, подвижным механизмом внутри. В центре аквариума размещалась какая-то миниатюрная деталь. Слава не успел рассмотреть детально, Шпиль переключил его внимание: «Сюда смотри».
Слава посмотрел на некий механизм, напоминающий перевернутого мертвого мукета. Шесть задранных вверх и скрюченных механических лапок застыли неподвижно над рабочей площадкой, где в миниатюрных зажимах крепилась плексигласовая пластина.
Заинтересованный до крайности токарь подался вперед. Вдруг одна из суставчатых конечностей дернулась. Слава вздрогнул и
– Винт мне в ребро, – Шпиль опередил Славу, – прости, старик, просто у тебя был такой видон… Прости. – И, не давая токарю вставить слово, заторопился. – Это мой многофункциональный манипулятор «Карячка». Медикам притащили копари, те, не в силах его оживить, продали за сущий пустяк. Но я смог. Смотри. – Шпиль поднял руку, сжимающую проводной пульт, и что-то пошевелил. «Карячка» ожила. Ее манипуляторы деловито задвигались выверенными точными движениями. Две изогнулись, ухватили пластину, приподняли и повернули градусов на десять. Две другие из открывшихся ниш достали детали, приложили к рабочей поверхности. Остальные «лапки» их моментально припаяли.
Завороженный Слава застыл, его глаза округлились, рот приоткрылся. Ни дать ни взять подросток, впервые увидевший совокупляющихся «пропилей». В это время Шпиль внимательно рассматривал токаря и что-то для себя пытался понять в нем.
– Это что? Книги?!
Громкое восклицание вырвало Шпиля из раздумий.
– А? – механик вздрогнул. – Книги? Да, книги.
– Сколько их у тебя, чтоб я пневматикой свистел!
Слава подскочил к полке, где пылились учебники по начальной физике, электродинамике, робототехнике, химии и прочие.
– Ух ты! – он бережно взял в руки книгу с рваным корешком и затертой обложкой. – Физика, – прочитал он бегло. Шпиль за его спиной удивленно дернул бровью. Как правило, металлурги оканчивают двухмесячный курс первоначального обучения по диафильмам и наглядным пособиям. Еще месяц по специальности, недельная практика, и вперед за станок. Читать никто не учит, печатная продукция в ЖГ под запретом.
Учебник физики – вторая книга, которую Слава держал в руках. Первую ему показал Тристапусто. Старик нашел ее в пустыне в ранце мертвеца. Картонная обложка намертво крепилась клепками к дюралюминиевым пластинкам, вырезанным по размерам книги. Под таким панцирем большинство страниц сохранилось в читаемом виде. Затертое название «Чер… сны» додумывал сам. Получалось то ли «Чертовы сны», то ли «Черные сны», то ли «Черметовы сны». На последнем варианте токарь остановился. Имя автора и вовсе стерлось. Многое Славе в ней было непонятно, и мало что объяснили другие металлурги, к которым он обращался. Но общий смысл уловил: одиночество, которое олицетворяли мерзкие создания, в старости оказывается страшнее самой смерти.
– Ты хорошо читаешь, – сказал Шпиль, заглядывая токарю через плечо. – Знаешь, что такое физика?
– Нет.
Слава осторожно открыл учебник и стал листать. Временами задерживал взгляд на подписях под иллюстрациями, и тогда его губы шевелились.
– Это одна из основополагающих наук, объясняющая природные явления, материю, вещество. Так сказать, фундаментальная наука, на которой зиждятся механика, термодинамика, оптика и электрика.
– Можно взять почитать? Я верну.
Слава обернулся к механику, в его глазах застыла осторожная надежда.
– Э-э-э, – протянул Шпиль, – знаешь, никто не сомневается, что ты вернешь. Только, старик, давай в следующий раз.
– Ну да. Мы почти незнакомы…
Раздался глухой зудящий звук. Слава потянул за цепочку, извлек из кармана часы:
– Гниль рыжая, – выругался он, – у меня скоро смена, а еще к Извергу надо заскочить, – он убрал часы на место. – Фрезерман предупредил, волосатым к станку не подпустит.
– Кто? – не расслышал Шпиль.
– Фрезерман. – Слава распахнул дверь. В лицо дунул теплый пустынный ветер. Застывший спонс вновь затрепыхался на шее.
– Чудны дела твои, Двиглаш, – усмехнулся Шпиль, перешагивая через порог. – Раньше люди давали имена машинам, теперь машины людям. У нас в лаборатории работают Такомак, Сименсай, два Газа, Боинг, Камря, Шибер, Траверса даже Слябинг есть.
– Такая традиция.
– Но у тебя-то земное имя.
– У меня? – Слава остановился и обернулся к Шпилю.
– Ну, да, – механик тоже остановился.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Затем Слава развернулся и зашагал по железному мостику. До самых ворот они не обмолвились ни словом. У пропускной, где в тени «Баггера» бодрствовал Дизель, Шпиль нарушил молчание: – Слава, подожди, – и побежал к мастерским. Дверь хлопнула, механик исчез. Показался вновь через минуту с десятилитровой канистрой.
– Как и обещал, горючка, – сказал он, ставя емкость перед токарем, – канистру можешь оставить себе.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Если бы не ты, лежать мне под скалой с памятником из двух катков.
– Да ладно.
– Приходи еще, – Шпиль протянул руку.
Слава пожал ее.
– Приду. Компрессии тебе нехилой.
– И тебе запредельной. – Шпиль повернулся к охраннику, отирающемуся поблизости. – Диз, выпусти токаря, канистру я ему дал.
– Видел, – буркнул Дизель и заскрежетал засовом.
Глава 4. В стригальне
Слава миновал Кривку, выкатил на Котельническую. Чух – на подобие мяча из сушеного проволочника, ударился в темп, отскочил, покатился по настилу. Ватага сорванцов, галдя и толкаясь, устремилась вдогонку. Токарь пересек Продувной тупик, проехал не самый безопасный квартал Голодных крыс, где в закоулке между жилищ в куче мусора и нечистот несколько тощих, замызганных глюшников варили манну. Волосатый, с железным протезом голени, вывернул шею и долго провожал взглядом темп. Слава руками прокатил транспорт по пешеходной Барахолке. Едва разъехался в тесном Гаечном переулке с чопером. Малорослый пустынник, замотанный в спонс по очки выглядывал из-за руля – рогатки, словно подросток из-за прилавка. Он что-то недовольное гаркнул вслед, но токарь не стал останавливаться и выяснять, что именно. Пустынники единственные, кроме «клопов», кто имел лицензию на ношение «драматургов» в мирное время.
Наконец Слава свернул на Болторезную и остановил темп возле стригальни. Сквозь стальные створы жалюзи увидел Изверга – великана, с маленькой лысой, почти детской головкой, с покатыми плечами, в зеленой хлопковой рубахе с закатанными до локтя рукавами, в мешковатых коричневых брюках. Оранжевый с серым пятном на животе фартук убойщика крепко облегал кегельную фигуру.
К тому моменту, как Слава слез с темпа, стянул очки и зашел в душное помещение, Изверг закончил со своей жертвой и небрежно обдувал голову с оттопыренными ушами из пневмо – пистолета. Металлург втянул голову в плечи и все норовил подставить под сильную струю затылок. Его руки до белизны в косточках вцепились в стальные подлокотники. Красный витой шланг высокого давления тянулся от пистолета к медной трубке с краном и манометром. Стрелка дрожала между двумя и тремя барами.