Железный прапор
Шрифт:
– Будьте так любезны, товарищ военный сержант, ответить на вопрос: почему ваше лицо и шея чернее моих сапог?
– Нэ знаию, таваричь пальковник. – Бах, безукоризненно владевший русским, стал специально говорить со страшным восточным акцентом. – Папа-мама таким делать…
– Не понял! Что делать?
– Меня делать… Моя кожжя делать, руки-ноги делать, башка кучирявий, гилаза уский, сиська-писька делать… Атэц старий, аксакал почти, много так делаил ужже – шэст биратиев дэлаил и дыва сыстра… Миня паследыним. Висе знал, как нада!
Все! Абсолютно все, кто успел купиться на эту Рашидову удочку, уже просто ухохатывались, правда, пока молча, а те, кому не ампутировали чувство юмора при пересечении границы Афгана, откровенно похихикивали…
– Какой папа-мама, сержант?! Какая сиська, какая писька?! Почему черный, как кочегар, ит-тить твою маму-папу?!
– Мой писька! Такой же черниий…
Первая шеренга грохнула дружным хохотом…
– Придурок! – Полковник не понимал, что происходит, и потому распалялся еще больше. – Полный придурок! Идиот!!! Да еще и разгильдяй! Кого там на сержантов учат? Они что, не понимают, каких дебилов набирают? Что это такое, сержант, я тебя спрашиваю?!
Комбриг мазнул пальцем по шее Баха. И с явной брезгливостью отдернул руку.
– Ниэ боийса, пальковник. – И в этот момент Рашид стал постепенно(!) избавляться от своего акцента. – Ниэт, ние запачкаешь сывои руки. Просто биваиют лиуди биелые, как вы, товарищ полковник, а бывают смуглые, как все азиаты. А еще, разрешите доложить, бывают оч-чень смуглые, почти черные, как я, сержант Бахтеяров…
К этой секунде стоявшие в ближних рядах откровенно и в голос ржали. Да и комбриг, в общем-то, нормальный мужик, понял свою ошибку и весь комизм ситуации и тоже начал понемногу посмеиваться:
– Ладно, «сиська-писька», прости меня старого… – Он все больше заражался внеплановым весельем и тоже начинал смеяться. – Не разобрал я сразу. Иди, становись в строй, сержант, и служи достойно. Засранец!
– Есть!
– Что есть? «В строй» или «засранец»?
– По ситуации, товарищ полковник!
– А ведь не дурак! Как, комбат?
– Ко мне дураков не присылают, да и я не терплю, – ответил Дзюба, утирая слезы.
– Я тебя не забуду, сержант Бахтеяров – так обмишуриться!.. Ты теперь не просто… Как его окрестили? – Это уже к Дзюбе.
– Бах.
– Во как!.. Вот и ба-Бахай, сержант, а я прослежу, как ты это делать будешь… Стать в строй!..
– Такая история…
– И после этого он так и остался Бахом? По всем армейским канонам и правилам твой Рашид должен был бы превратиться в Гуталина или Негра – это даже вернее, следуя законам спецназа о лаконичности. Ну, так что, угадал, Негр?
– Не-а, братишка! Бах! Нет, попытался, конечно, кое-кто… Но Рашид тут же отвечал: «Я таджик!» – и бил морду. И крепко, надо сказать, бил! За что был наказан несколько раз губой. А потом все улеглось, и Бах остался Бахом.
– Круто!..
– А то! Он вообще круто сваренный мужик… И надежный во всем…
– Бывает же такое.
– Бывает, бывает, командир – нам, славянам, сложно понять, что такие могут быть и среди чурок, только вот ты наших Бая и Муллу вспомни. А Брат и Кабарда?
– А я и не спорил.
– Ну, вот… А были и другие ситуации… Помнишь, я когда-то говорил тебе, что чуть было не получил Красную Звезду?
– Что-то было такое, я еще хотел спросить почему, да не сложилось как-то.
– А история простая, Андрюха…
…Как-то взвод Медведя возвращался из рейда. Тяжелого, вымотавшего силы не только салаг, но и «старых», и даже самого взводного, дальнего рейда. Две недели глубинной разведки прошли на пределе физических, потому что Игорь постоянно чувствовал попутчиков у себя на хвосте, но, главное, моральных сил, по той же причине. Бах постоянно обнаруживал следы уже успевших здесь побывать «духов». И Медведь не был охотником. Медведь был загоняемой дичью. Да и Рашид несколько раз шепнул ему, что, похоже, их ведут. Ведут за собой… Не устраивая засад и не давая возможности догнать… Короче, Медведь со взводом были на поводке. На коротком, жестком поводке. А это нервы треплет, даже очень крепкие…
И так все четырнадцать дней, триста тридцать с лишним часов, ожидая выстрелов по взводу в любую секунду, с любой стороны…
"…Только бы не в спину – с первого залпа половину салаг положат…» – думал Игорь…
Все случилось в последний день, когда взвод уже возвращался… …До Кандагара оставалось всего ничего – дневной марш-бросок – 15-20 километров.
Все и поверили в удачу и расслабились соответственно… Забыв при этом, что, как говорят на Украине: «не кажи "гоп", поки не перескочишь…» Но вернее было бы – "…поки не побачишь, куди вскочив…»
Они, уставшие, забыли первейшую заповедь разведки о том, что задание считается удачно законченным только(!) после доклада командиру – тебя может накрыть в родном гарнизоне случайно залетевшая мина обкурившегося «дурью» «духа», или проснувшийся снайпер словит тебя в перекрестье своей «оптики»… Короче, «пока ты не вернулся, ты не вернулся…»
Они влетели в очень грамотно, а главное, умно расположенную засаду. Видимо, командир «духов» имел на взвод Медведя другие виды – общеизвестный факт, что боевики получали деньги за погоны убитых ими шурави, а уж плененные-то стояли на пару порядков выше [38] – зря, что ли, их «вели» за собой все эти дни. Но… Не получилось. Теперь афганцы желали получить хоть что-то…
38
Погон рядового оценивался в 20 полновесных долларов США (огромные деньги для простого афганца), сержанта – 50, прапорщика – 80-100, ну а уж лейтенантские – 200. И так далее, но уже в прогрессии – полковничьи погоны (огромнейшая редкость) могли стоить около 5000 – на эти деньги еще безусый моджахед мог обеспечить безбедную жизнь всем своим пока еще не родившимся детям и внукам и автоматически становился большим баем… Примерно столько же стоил пленный солдат – дешевые рабы на Востоке нужны были всегда… А уж офицер стоил не в пример дороже – Герой Советского Союза генерал Руцкой (побывавший в плену дважды, будучи майором и полковником, и дважды бежавший) «весил» в последний раз 300 000!
Чтобы выйти на шоссе, разведчикам предстояло пройти километров восемь по узкому ущелью, эдакому каньону, а там уже и рукой подать… Только от «духов» их отделял плевок, как оказалось…
– Рашид.
– Я здесь.
– Веди взвод к дороге. – Настроение Медведя было тревожным. – А я поднимусь с дозором наверх – жмет меня что-то, как бы в мышеловку нам не попасть, а там, сверху, виднее будет…
Игорь, как всегда, выбирал себе работу посложнее.
– Там надежные пацаны, командир, – перед ущельем отправил. Все «дедушки», опытные, не первый день замужем…