Желтые перчатки
Шрифт:
– Мои платья… Игорь, мои платья не сгорели! – Она не верила своим глазам. – Ну что ты так на меня смотришь? У тебя что, еще есть письма?
– Да нет… Просто мне не верится, что мы с тобой вместе… Как странно все… Это я еще не рассказал о том, как наехал на твоего отца в Москве…
Они говорили и говорили и, казалось, время остановилось. За окнами шумел сад, в открытое окно врывался влажный прохладный ветер…
– Валентина, ты ничего не слышишь? – Они сидели на кровати, прижавшись друг к другу,
– Слышу… Я слышу гул электрички… И он волнует меня… Я знаю, что здесь нет никаких электричек, что это просто шумит листва, но мне кажется, что мы с тобой мчимся в метро под землей в гостиницу… Боже, как же нам тогда было хорошо…
Он обнял ее и поцеловал в губы, потом еще и еще раз…
– Подожди, мне надо тебе что-то сказать… – Она, тяжело дыша от охватившего ее волнения и возбуждения, снова отстранилась от него, как тогда, на лестнице, когда только увидела, но тут же прижалась к нему снова. Она говорила, уткнувшись ему в плечо. Плакала и говорила. – Я очень изменилась за это время, Игорь… Я многое поняла. Пойми и ты меня… Быть может, в таких ситуациях не принято говорить о серьезном, но я хочу, чтобы ты знал… Я многое передумала за то время, что мы не виделись с тобой… Понимаешь, моя мать жила всегда для отца, это считалось в порядке вещей… И Костров тоже считал, что я буду жить для него… Но я буду жить так, как живешь сейчас ты… Как может и должен жить любой человек… Словом, ты должен знать, что я не вернусь в Москву… Никогда.
Валентина зажмурилась, ожидая взрыва. Она знала, какими бывают мужчины, когда с ними поступают не так, как бы они хотели.
Когда ущемляют их мужское достоинство.
Игорь взял ее лицо в свои руки и внимательно посмотрел ей в глаза:
– Что ты этим хочешь сказать?
Она почувствовала, как он весь напрягся, ожидая услышать от нее самое худшее.
– У тебя есть кто-то другой?
– Нет, я люблю только тебя, но кроме тебя есть еще и я… И у меня есть дело. Эмма поможет мне открыть ателье или стать настоящим профессиональным модельером… Пойми, я мечтала об этом всю жизнь, и теперь, когда у меня есть шанс, я должна его использовать… Я понимаю, конечно, что у тебя в Москве фирма, что ты занятой человек… Но я создана для большего, чем варить суп и стирать пеленки… Это не означает, что я не хочу детей, я хочу, и они у меня будут… Но я не вернусь в Москву… – она говорила, глотая слезы, и мысленно прощалась с Невским. Валентина разрывалась между своим будущим, о котором мечтала еще будучи девочкой, и мужчиной, которого желала больше всего на свете… Она запуталась, ей было страшно и больно при мысли, что ее не поймут, что она вновь останется одна… – Господи, как бы мне хотелось, чтобы ты понял меня…
И вдруг она к своему ужасу поняла, что Игорь не слышит ее, что его мысли сейчас заняты только одним:
И только под утро, изнемогая от усталости и счастья, нежась в руках засыпающего Невского, она вдруг услышала:
– Знаешь, ты права… тебе нечего делать в Москве…
Она мгновенно распахнула глаза: что Игорь хочет этим сказать? Он уедет и оставит ее здесь? Весь ее любовный хмель выветрился…
– Нет, правда, – он, обеими руками обхватив ее и прижав к себе, зашептал ей в самое ухо: – Ты действительно должна остаться здесь… но только со мной… И я сделаю все, чтобы так оно и случилось… Я смогу… Больше того, мы с Родиковым тебе поможем… Если тебе здесь будет хорошо, значит, хорошо будет и мне… Ты выйдешь за меня замуж, но если захочешь, сможешь оставить свою фамилию…
Но этот вопрос сейчас волновал ее меньше всего. Она поняла главное: он переедет в Париж, и он, Игорь Невский, сделает все, чтобы они были вместе…
В одиннадцать утра все еще спали. Кроме Эммы, Бориса и Пат.
– Пат, налей нам кофе и постарайся своим пылесосом не разбудить Валентину с Игорем… Так на чем я остановился? – Борис раскрыл книгу и, поводив по ней пальцем, сказал: – Вот, нашел… «В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город, она, эта маленькая безымянная женщина, так и не сказавшая своего имени, шутя называвшая себя прекрасной незнакомкой, уехала…»
– Борис… как хорошо вы читаете… – Эмма с чувством вздохнула и прикрыла глаза. – А Бунин… У него и проза как стихи…
– Эмма, я вот все хочу вас спросить… Кому принадлежала идея подать объявление?
– Вы насчет чтеца? Мне, кому же еще… Так захотелось послушать русскую речь…
– Но почему вы все-таки выбрали меня?
– «Почему-почему», – она лениво потянулась и кокетливо взбила свою прическу, – да потому что, глупый, вы мне просто понравились…