Жемчуг цвета крови
Шрифт:
Диверсию подготовил очень опытный специалист морского дела, к тому же досконально знающий устройство разведывательной субмарины. Аппарат, отойдя от базы на большое расстояние – достаточное для того, чтобы сигнал бедствия не мог быть принят на базе, – потерял бы где-нибудь в океане оба винта.
А это означало смерть.
Медленную и мучительную от нехватки кислорода где-нибудь на глубине; либо – опять же медленную и мучительную – от жажды на поверхности океана, который в этих широтах и в это время года затихает мертвящим штилем чаще
Ленор усмехнулся. Он не был сторонником поспешных выводов, но, если учесть переход их с Виленой отношений в новое качество, а также если вспомнить, кто его сегодня провожал в поход, очень могло статься, что винты подпортил Феликс. Либо кто-то из дружков этого подлеца.
Офицер – диверсант вернулся на корабль за инструментом…
– Ты зачем прыгнул в воду?
Солдат строго посмотрел на задержанного, потом незаметно огляделся по сторонам. Молот сообразил, что охраннику не очень хочется тащить мокрого подростка в штаб через всю базу, и он хотел бы прямо на месте определиться, что с ним делать.
– Я… это…
– О чём вы говорили с командиром лодки?
– Ни о чём мы не говорили!
– Что ж я, слепой, по-твоему?
– Да он хотел мне уши надрать! За чем, говорит, с пирса прыгнул? А я не прыгал! – Молот подпустил слезу в голос. – Не прыгал я, дяденька!
– Как же ты в воде оказался?
– Меня кто-то толкнул… – он заревел, растирая кулаком несуществующие слезы. – Сза-а-ади!..
– Кто? – В голосе солдата появился неподдельный интерес.
– А я знаю? Для смеху, наверное… Дяденька, можно мне домой? А то очень холодно. Мама говорит, если долго ходить в мокром, обязательно простынешь.
– Родители-то где?
«Контрольный вопрос» не застал Молота врасплох.
– Они в мо-о-оре..... – он снова заплакал.
Дальше спрашивать было бесполезно. Это понял бы даже самый тупой охранник. Никакой малец никогда не ответит, куда и на сколько его родители «ушли в море» – большая часть заданий были секретными. А ждать, когда они вернутся, держа паренька под арестом… Для этого надо было иметь каменное сердце.
– Вали отсюда, и быстро! – решил охранник, ещё раз оглядевшись.
– Спасибо, дяденька!
– В следующий раз не подходи к краю причала. Тебя, может, и не толкал никто, нечаянно задели…
Молот уже бежал прочь. Переодеться и обогреться под струями горячего душа, действительно, не мешало бы....
…Ленор включил автопилот, закрыл глаза…
Он любил море, поскольку родился именно здесь, на Умзале – планете, которую зодчие нового коммунизма в Эриданской системе назвали просто и понятно, в полном соответствии с заветами Ильича – Умрем За Ленина!
Коренному умзалийцу не любить море было невозможно – Умзала, по сути, и была планетой-океаном, поскольку всего одна двадцатая часть поверхности этого мира досталась суше, остальное же – морям и океанам, под которыми скрывались богатейшие запасы самых разных минералов, из которых особняком стоял один – монацит....
…Родился будущий командир красных диверсантов в крохотном рыбацком поселке на берегу Океана, и всё детство его прошло под непрерывный шелест волн. Вода была повсюду, куда ни глянь; вода простиралась до горизонта, а также уходила далеко за горизонт …
В имя "Ленор" его родители вместили сразу три столпа коммунистической идеологии – слова "Ленин" и "Октябрьская революция".
Отец новорожденного мальчика работал специалистом по обслуживанию УНЭС – Универсальной электростанции. УНЭС была сердцем каждого из крошечных поселений, угнездившихся вдоль линии прибоя. Мощности компактного генератора теоретически должно было хватать на пятьдесят-сто человек; он, собственно, и создавался когда-то именно как универсальный модуль для обслуживания небольших экспедиций в дальнем космосе или на малоисследованных планетах.
В УНЭС, кроме непосредственно генератора, входило все, что требовалось для выживания и эффективной работы исследовательско-разведывательной группы: опреснитель морской воды, блок для расщепления воды на водород и кислород (первый компонент использовался как топливо, второй входил в состав дыхательных смесей), а также другое вспомогательное оборудование. Что касается водорода, то на нём работали двигатели надводных и подводных судов.
Увы, в реальности мощностей УНЭС хватало на полное покрытие потребностей лишь тридцати, максимум сорока человек.
Когда-то, после Исхода, на новой родине землян коммунистами был построен завод по производству таких модулей; люди успели загодя заготовить несколько сотен УНЭС… А потом завода не стало – началась нескончаемая война между имперцами и коммунистами, идущая уже несколько десятилетий с переменным успехом....
Не стало и инженеров, обладавших знаниями и опытом, необходимыми, чтобы сконструировать другой, более мощный УНЭС.
Собственно, потому-то сначала все коммунистические рыбацкие поселки, разбросанные по океанскому побережью, насчитывали именно такое количество жителей: тридцать – сорок. Однако благодатный климат и пищевое изобилие способствовали тому, что численность рыбаков быстро увеличивалась.
Росло и потребление электричества, стало не хватать пресной воды…
Первым, что урезали специалисты по обслуживанию электростанции, стало производство водорода. Иначе говоря, производство топлива для лодочных и других моторов внутреннего сгорания, было резко сокращено.
– Переходите на парус! – отрезал один из инициаторов этого нововведения, некто Соврес. – Или бурите скважины, чтобы качать пресную воду из-под земли.
Буровое оборудование в силу тотальной нужды на океаническом дне, в рыбацких поселках слыло большой редкостью, и потому вопрос с парусом был решен раз и навсегда.