Жемчужина гарема

Фэйзер Джейн

– Иди и делай то, что должен делать.

Кит поскакал назад, к ущелью, и начал сколачивать отряд из полусотни пехотинцев, которые бессмысленно метались в разные стороны, еще не придя в себя после пережитого шока. И все же солдаты, собравшись с духом, последовали за ним и заняли командную высоту на скалистой гряде у самого выхода из ущелья. Оттуда они открыли огонь по противнику и не останавливались до тех пор, пока не прошел весь арьергард. Уцелевшие потащились к лагерной стоянке.

В тот день в ущелье погибли пятьсот солдат и более двух с половиной тысяч человек прислуги.

В

лагере царило глубокое уныние. И Кит подумал, что, возможно, мертвым повезло больше, чем живым. Генерал и те офицеры, которым удалось вырваться из «пасти смерти», сбились в кучку, мрачные и отчаявшиеся. Сирдары и их воины, ничем не сумевшие помочь во время бойни, стояли отдельной группой, не спешиваясь. Аннабель исчезла.

– Где Аннабель? – Кит пытался скрыть безумную тревогу, но голос выдавал его напряжение.

– Она с женщинами, – ответил какой-то измученный капитан, стараясь остановить кровь из раны в бедре. – Леди Сэйл прострелили руку, а остальные совсем пали духом. Мисс Спенсер пошла помочь им.

Кит огляделся: повсюду, прямо на снегу, лежали обессилевшие люди. Почему бы афганцам не прикончить их всех разом прямо сейчас? Ведь они уже не смогут оказать сопротивление. И снова ему представилась кошка, мучающая мышь: то выпускает ее, ободранную, из своих когтей, на мгновение дав почувствовать свободу, то снова бьет лапой с притворным равнодушием хищника.

Кит действительно нашел Аннабель рядом с леди Сэйл. Она перевязывала раненую и не сразу подняла глаза, услышав свое имя. Вокруг собрались женщины и дети. Кто сидел на своих пожитках, а кто просто рухнул на снег от изнеможения и страха. Тем не менее сама леди Сэйл, белая как мел, сидела прямо и говорила не умолкая. Каждый получал от нее свою долю ободряющих слов. В такой чрезвычайной ситуации леди преспокойно приняла помощь бесстыжей потаскушки, которая спала с Кристофером Рэлстоном.

Покончив с перевязкой, Аннабель выпрямилась и безмятежно взглянула на Кита. Такое выражение лица бывает у людей, которые, погрузившись в бездну отчаяния, потом находят одно-единственное правильное решение и обретают внутреннюю гармонию в самоотречении.

– Я возвращаюсь к Акбар-хану.

У Кита болезненно сжалось сердце.

– Не говори глупости.

– Так нужно. – Аннабель указала на толпы объятых горем людей. – Я поняла это еще там, в ущелье… Все было, как восемь лет назад… крики… убийства. – Она пошла было прочь, но Кит схватил ее за руку. – В тот раз дело кончилось тем, что я попала к Акбар-хану. А сейчас все вернулось на круги своя. – Аннабель остановилась и пристально, с тревогой посмотрела на Кита. Она хотела, чтобы он понял ее. – Это Судьба, Кит.

– Да будь она проклята, твоя Судьба! – взорвался он, не в силах выдержать такую муку. – Неужели кому-то станет лучше, если ты отдашь себя в руки этой скотине, предателю? Не говоря уже о тебе самой!

– В конце концов мне все равно пришлось бы вернуться, – мягко, но настойчиво возразила Аннабель. – Мы оба знаем это. И еще я знаю, что он ждет меня. Может быть, если я приду добровольно, то мне удастся… добиться пощады, хотя бы для женщин и детей. Надо попробовать, Кит. Надеюсь, ты это понимаешь? Найти к нему подход могу только я. Ведь я хорошо изучила Акбар-хана, насколько это вообще возможно.

– А как же мы? – спросил Кит, хотя в душе уже оплакивал свою утрату и в отчаянии гладил лицо Аннабель, словно желая запечатлеть его черты у себя на ладонях.

– О Кит… У нас нет будущего. И не могло быть. Я вернусь к нему. Не знаю, ждет ли меня смерть там, а здесь я погибну наверняка. Но я верю, что смогу принести пользу, пока не произойдет неизбежное.

Да, она уже говорила раньше (исстрадавшемуся Киту казалось, будто это было давным-давно, в другой стране и в другой жизни), что остается с ним лишь на время, «пока не произойдет неизбежное». И вот оно произошло. Кит опустил руки и отошел от Аннабель.

Медленно кивнув, она пошла к измученному Чарли, который стоял понурив голову. Кит видел, как Аннабель достала из седельной сумки серебряные браслеты Акбар-хана, надела их и не колеблясь защелкнула застежки. Потом она обернулась к Киту:

– Мне нужно закрыть лицо. Иначе это будет расценено как вызов.

Он молча расстегнул мундир и сдернул с шеи шарф. Аннабель прикрепила его так, чтобы были видны только глаза. Она вдыхала запах Кита, впитывала тепло его тела, глотая слезы, которые текли из глаз и комком застревали в горле.

Кит обхватил ее за талию и в последний раз помог забраться на Чарли.

– Попрощайся за меня с Харли. Он прорвался, я видела его.

– Хорошо.

– И… – Но больше сказать было нечего.

Их взгляды на мгновение встретились. Воспоминания о радостях, пережитых вместе, смешались с мыслями о предстоящей разлуке. А потом Аннабель развернула усталого Чарли и погнала его на горный кряж, высившийся над ущельем Хурд-Кабул. Там собрались афганцы, они следили за англичанами терпеливо, как кошка, которая знает, что мышь все равно никуда от нее не сбежит.

Глава 19

Акбар-хан смотрел на одинокую всадницу, которая скакала к нему на огромном пегом жеребце. В его душе поднялась волна радости. Это удивило сирдара, ибо не столько покорность Айши приносила ему удовлетворение, сколько перспектива увидеть ее снова.

Взмахнув рукой, он приказал окружающим его воинам отойти подальше, а сам остался на месте, поджидая Айшу.

Она остановила лошадь возле Акбар-хана и поднесла ко лбу руки, сложенные ладонями вместе. За крагами перчаток тускло блеснули браслеты. Это не ускользнуло от взгляда сирдара. Айша не поднимала глаз, ей еще не дали позволения говорить.

– Итак, Айша, ты вернулась, – спокойно произнес Акбар-хан.

– Да, хан. – Она знала, что нельзя поднимать глаза, особенно сейчас, когда кругом столько мужчин. Но за последние два месяца Айша потеряла былую осторожность, и ей пришлось сконцентрировать все свое внимание, чтобы сохранить должную позу.

– Ты привезла какие-то известия от феринге?

Аннабель покачала головой:

– Нет, но я хочу просить тебя о милосердии. Среди них есть женщины и дети, грудные младенцы… Во имя чего им умирать?