Жемчужина Пустыни
Шрифт:
— Хорошо, — коротко ответил кочевник.
Миновав несколько юрт, гирканец остановился возле внушительного костра, на котором жарилась на вертеле целая туша барана. От ароматных запахов можно было умереть. Киммериец почувствовал, как в животе предательски заурчало. Голод давал о себе знать. Возле огня сидело человек пятнадцать, в основном, женщины и дети. Кучлуга было не видно. Мальчишка переживал свой позор в одиночестве. Так гирканцы воспитывали характер. Настоящим воином может стать только сильный и смелый человек. Трусов кочевники презирали и выгоняли из клана, чтобы не позорили род.
Северянин устроился на свободное место и протянул руки
Искоса глядя на чужака, кочевники тихо зашептались, раздался веселый девичий смех. Догадаться о том, что киммерийца оценивали не только как воина, но и как мужчину, много ума не надо. Судя по дорогим бусам, расшитым платьям и хорошей обуви, семья имела неплохой достаток, а ее глава занимал определенное положение в иерархии клана. Гирканец прикрикнул на дочерей, достал из-за пояса нож и отрезал небольшой кусок от туши. После пробы он утвердительно кивнул одной из женщин, а сам сел на высокое войлочное седло, таким образом, созерцая всю семью.
Самая вкусная и значительная часть бараньей туши досталась, естественно мужчине. Затем угостили Конана, и лишь после этого жена хозяина начала раздавать ужин детям. Ели довольно шумно, мальчишки толкались и ругались, девушки продолжали шептаться. Номад не обращал на них ни малейшего внимания. Кочевник откусывал большие куски, медленно пережевывал мясо, утирая текущий по рукам и лицу жир о подол рубахи. Утолив голод, гирканец поднял с земли кожаный бурдюк и надолго припал к горловине.
Вторую емкость подали киммерийцу. В ней оказалась теплая, неприятная на вкус вода. Северянин пожалел, что не захватил с собой из города вино. Сделав несколько глотков, киммериец вернул бурдюк женщине. Трапеза затягивалась. Вместе с заходом солнца, отправились спать младшие дети, остальные, собравшись в кружок, рассказывали друг другу о чудесах Рамдана. Внутрь города их не пускали, и подростки делились обрывками слухов. Конан лежал на спине и созерцал ночное небо. Боги создали его красивым и пугающим одновременно. На черном полотне словно были разбросаны тысячи разноцветных драгоценных камней. Они сверкали, переливались, маня к себе холодным светом. Так и хотелось протянуть руку и почувствовать кончиками пальцев гладкую обработанную грань алмаза. Увы, но эти сокровища никогда не достанутся человеку… Послышались приближающиеся мужские голоса. Киммериец приподнялся на локте. К костру двигались несколько силуэтов.
— Маздак, ты еще не спишь? — прохрипел один из гирканцев.!
— Нет, — ответил глава семьи, сидевший в окружении жен и дочерей.
— Надо поговорить… — вымолвил тот же воин.
Вскоре возле огня расположились пятеро номадов. Начинать беседу они не торопились. Хозяин все понял и сделал едва уловимый жест рукой. Женщины тотчас встали и удалились. На чужака внимания никто не обращал.
— У нас возникли трудности, — произнес высокий кочевник. — Возле города скопилось слишком много кланов. Трава вытоптана, источники иссякают, даже сухой тростник для костров закончился. Пастухи жалуются, что табуны и стада пасти негде, животные голодают, а ведь впереди зима. Прошел слух, будто эмир Рамдана хочет взять с нас пошлину за пребывание на его земле и нанесенные убытки.
— Я предупреждал, что туранцам доверять нельзя, — вставил реплику молодой голос.
— Помолчи, Торгут, — грубо оборвал его опытный номад. — Сейчас говорят старшие.
— Всё знаю, — кивнул головой Маздак. — Но куда идти? К Согарии?
— Рано или поздно она доберется и сюда, — со вздохом сказал пожилой кочевник. — Надо уходить на север, в Колчианские горы, а, может быть, и дальше. Ты, как полусотник, должен повлиять на вождя.
— Мы потерям много скота, — задумчиво произнес мужчина. — Да и не ждет нас в горах никто. Местные племена окажут сопротивление, они враждуют даже с Тураном. За завоеванные земли придется заплатить кровью.
— Лучше умереть в бою, чем в пасти чудовища! — выкрикнул юноша.
На возглас Торгута воины не отреагировали.
Мальчишка! Ему хочется славы и богатства, рука так и хватается за рукоять сабли. О последствиях он: не думает. Смерть не самый лучший исход. Кто позаботился о многочисленных семьях? А вдруг останешься калекой? Жалкое, убогое прозябание… Слабых в Гиркании не любят.
— Бартат не согласиться, — вымолвил Маздак. — Идти одним кланом в чужую страну равносильно самоубийству. Остальные же надеются, что тварь наестся и уйдет.
— Не уйдет! — вмешался в разговор северянин.
Кочевники тотчас повернули головы к киммерийцу. В слабом свете догорающего костра разглядеть лица было невозможно.
— Чужеземец, наши дела тебя не касаются, — жестко сказал полусотник. — Отдыхай, ешь, грейся… Гирканцы в советах не нуждаются.
— А зря… — Конан сел вытянул ноги. — Это не просто чудовище, это — демон. Он не угомонится, пока не сожрет всех людей, до кого сможет дотянуться. С каждым днем тварь растет, ее аппетит увеличивается. Так и будете бегать?
Киммериец очень рисковал. Его слова несли в себе укор и обиду, а кочевники в подобных вопросах щепетильны. Из-за демона клану пришлось покинуть родной край, а туту их еще и оскорбляют. Вспыльчивые гирканцы вполне могли броситься в драку. Торгут вскочил на ноги, схватился за рукоять сабли, но крепкие руки усадили его на место. Что-что, а в уме номадам не откажешь. Пожилой воин подался чуть вперед и спросил:
— Что ты знаешь о чудовище?
— Многое, — ответил северянин, разминая пальцы.
— Говори, не тяни, — повысил голос Маардак. — Ты испытываешь наше терпение.
Киммериец лишь усмехнулся. Выдержав паузу, он произнес:
— Я расскажу свою историю при одном условии. Вы дополните меня и укажете место, где видели демона.
— Зачем тебе это? — удивился гирканец.
— Хочу посадить его на цепь, — вымолвил Конан.
— Хвастун! — выкрикнул юный кочевник.
В другой ситуации киммериец не простил бы мальчишке такой наглости, но сейчас северянин пропустил реплику мимо ушей. Ему любой ценой необходимо было вызвать кочевников на откровенность. Искать замок чудовища в бескрайней степи наугад совершенно бесполезно.
— Хорошо, — согласился номад.
— Примерно четыре луны назад стигийской колдун по имени Сиптах Атхемон прочел древнее заклинание и освободил из плена четырех демонов Стихий, — проговорил киммериец. — С помощью этих кровожадных тварей он решил захватить и подчинить себе весь мир. Чудовища ненасытны и питаются живой плотью. Так уж получилось, что один из демонов поселился в Гиркании. Его сила растет, и очень скоро тварь станет непобедима.
— И ты хочешь ее убить? — скептически уточнил полусотник.