Жена для звездного варвара
Шрифт:
Смежная оказалась уже знакомой мне спальней Инфиниты, где шкафы с распахнутыми створками зияли пустотой, узкая кровать, на которой явно не спали вдвоем, лишилась постельного белья, и лишь гобелены остались на своих местах.
Я остановилась перед Фернандой. За год, проведенный на «Арго», я так привыкла к ней, к ее шуточкам, подначкам и дружеским беседам, что стала воспринимать живой личностью. На этой планете мне мерещились какие-то коварные планы искусственного интеллекта по захвату власти, но, по сути, люди сами допустили ошибку, дав ей неограниченные полномочия. Фернанда лишь выполняла свою работу. Она — программа, и функционировала
Но я не злилась на нее. Ведь однажды на этой планете, взвесив все факторы и просчитав вероятности, Фернанда пожертвовала собой. Чтобы люди, избавившись от богини, обрели самих себя. Вот только интересно, когда она обрела божественный статус? На корабле люди знали, что она программа. И даже за пятьсот лет полета не могли отупеть настолько, чтобы утратить связь с реальностью. Скорее, это произошло уже потом, когда люди остались без ее контроля и начался этап быстрой деградации, предсказанный Фернандой в ее последнем видео. Мне захотелось его пересмотреть. К тому же в сокровищнице должно найтись еще что-нибудь интересное.
Я отодвинула гобелен в сторону и открыла дверь.
Энтропия провела в море несколько часов, но совсем не чувствовала усталости. Напротив, энергия переполняла ее, заставляя сердце биться чаще. Хотелось петь и радоваться новому дню — первому в череде лучших дней ее жизни.
Она давно засунула под скамью ставший ненужным плед, а бутыль с чаем опустела. В животе слегка посасывало от голода, и Энтропия надеялась, что ее ждет теплый прием.
Лодка, совсем крохотная по сравнению с кораблями, пришвартованными у пристани, ткнулась носом в крупный черный песок, захрустевший вскоре под ногами. Энни не стала ее вытаскивать или привязывать — все равно она ей больше не понадобится.
Земли Алистера совсем не походили на гавань, благословленную богиней: серые скалы, багряно-красная листва деревьев, однообразно желтые поля, зажатые между гор. Говорят, здесь хорошая охота и рыбы водится столько, что только закидывай сети. А у изрезанного волнами побережья добывают вкусных моллюсков, употребление которых продлевает жизнь и молодость. Этим часто объясняют неувядающую силу старого Алистера и его высокую потребность в женщинах. Кто знает, сколько у него сейчас жен…
Подобрав юбки, Энтропия шагала к башенкам замка, острым, словно наконечники стрел. Люди Алистера поглядывали на нее, но не беспокоили расспросами. Лишь у входа в замок высокий стражник остановил ее и перепоручил одной из служанок — в черном платье, закрытом от шеи до самых пят.
Нет, определенно здесь ей не нравится. Но придется задержаться ненадолго. Возвращаться в обитель ей пока нельзя. Зато потом она войдет туда победительницей. Вручит регалии капитанской власти своему сыну и займет место по его правую руку. Они останутся лишь вдвоем в совете. И когда Магнус женится, Энтропия сделает все, чтобы не допустить невестку к власти. Пусть рожает детей, чем больше, тем лучше, — вот и все ее обязанности. У Магнуса будут такие прекрасные детки…
Энтропия блаженно улыбнулась, и высокий суровый воин, открывший перед ней двери, недоуменно приподнял брови. Дурак.
Энни вошла в вытянутый клином зал, в самом конце которого сидел на высоком черном кресле Алистер. Он, как всегда, был одет во все черное, и лишь лицо его да кисти выделялись на фоне кресла. Алистер не поднялся ей навстречу, а лишь закрыл книгу, которую читал. Ждал, пока Энни не подойдет сама, и лицо его было хмурым. Каждый ее шаг отдавался эхом, низкие каблучки звонко стучали по черным глянцевым плитам пола. Все же в замке Алистера очень мрачно. Будь она тут хозяйкой, расстелила бы яркую ковровую дорожку, повесила на узкие оконца шторки веселых расцветок. Возможно, расставила вазы с цветами, повесила на голые стены гобелены. И тогда здесь не хотелось бы выть от тоски.
— Здравствуй, Алистер, — произнесла она, добавив в голос воркующих ноток.
— Энни, — сказал он, — с чем пожаловала?
— С подарком, — кокетливо улыбнулась она, стрельнув глазками.
— Я не вижу при тебе ничего, кроме тебя самой. А ты, уж прости, давно вышла из того возраста, в котором могла меня заинтересовать.
— Как грубо, Алистер, — фыркнула она. — А ведь когда-то тебя интересовали мои прелести…
— О чем и говорю — когда-то, — кивнул он. — Ты была милой, и я готов был взять тебя в жены, когда ты овдовела. Ты отказалась. Не то чтобы я сильно жалел об этом — ведь я получил от тебя, что хотел, к тому же ты не понесла… Но я не люблю, когда мне отказывают.
Энтропия ухмыльнулась. Конечно, задетое мужское самолюбие — вот откуда его нарочитая грубость.
— А я до сих пор думаю о тебе, когда заплетаю вторую косу, — томно призналась она. — Но быть одной из многих — не по мне. Своим многоженством ты нарушаешь законы богини…
— Напротив, — заявил он. — Вспомни сказание о великом Онтихае. Еще в яйце богиня даровала ему больше двадцати жен, чтобы он оставил после себя сильное потомство. Я веду свой род от него.
— Но после Выхода богиня больше не одобряла многоженство.
— Это не так, — возразил Алистер. — Был еще Утрих с пятью женами.
— Значит, после того, как люди смешались с грязной кровью, — упрямо сказала Энтропия.
— Что тебе надо? — раздраженно спросил он. — Ты ведь проделала этот путь не для того, чтобы спорить со мной?
— А разве мы спорим? — спохватилась Энтропия, мягко улыбнувшись. — Но ты нрав, я приплыла не ради дружеской беседы. Мой подарок тебе — это повод начать войну. Ты сможешь захватить обитель, как и хотел. А потом передать правление моему сыну. Он хороший мальчик и будет слушаться тебя.
Алистер подобрался, пальцы его сжали подлокотники кресла.
— Что произошло?
— Твоя дочь Эврика мертва. Погибла в день богини. Утонула в море.
Алистер молчал, сверля Энтропию взглядом. Его черные глаза были непроницаемы.
— Ты уверена, что она утонула? — с нажимом произнес он.
— Абсолютно!
— Ты видела ее бездыханное тело?
— Да, — солгала Энтропия. Пусть тела она не видела, но Эврика определенно умерла. Она погрузилась под воду и не показывалась на поверхности не меньше десяти минут.