Жена и любовница
Шрифт:
– Спасибо, – сказал Ксенон, заглянув внутрь.
– Пожалуйста. – Петрос вопросительно на него посмотрел. – Ine simantiko?
– Ne.
Лекси допила кофе и, когда они направлялись к мотоциклу, больше не смогла сдерживать свое любопытство.
– Что тебе сказал Петрос?
– Он хотел знать, важно ли мне кое-что.
Лекси с трудом поспевала за ним:
– И ты сказал, что важно?
Он улыбнулся:
– Очень хорошо, Лекси. Ты знаешь, как по-гречески будет «да». Ты явно преуспела в изучении
– Очень смешно. Все это как-то связано с содержанием пакета?
– Связано.
– И что же в пакете?
Ксенон похлопал по заднему карману своих джинсов:
– Пленка.
– И это все, что ты собираешься мне сказать?
Он посмотрел на Лекси, желая напомнить ей, что она больше не являлась его женой, поэтому не имеет права знать все о нем. Но ее светло-зеленые глаза были такими большими и сияющими, что он тут же сдался без боя.
– Я удивлен, что ты не догадалась сама. Помнишь фотографии, которые сделал папарацци, когда мы выходили из ювелирного магазина? – Ксенон удовлетворенно улыбнулся. – Что ж, пленка теперь у нас.
Лекси удивленно моргнула:
– Ты смог заполучить эту пленку?
– Конечно. Я же говорил тебе, что позабочусь обо всем. Ты явно была огорчена случившимся, поэтому я поговорил с Петросом, и он послал своего сына… забрать эту пленку.
Лекси вспомнила короткий телефонный разговор.
– И фотограф… просто так отдал ее?
– Что-то в этом роде. – Ксенон мрачно улыбнулся. – Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.
Лекси прикусила губу. Она пыталась напомнить себе, что поведение Ксенона лишь доказывало его высокомерие, но не могла избавиться от чувства благодарности.
– Спасибо, – тихо произнесла Лекси.
– Parakalo, – ответил Ксенон с игривым огоньком в глазах. – Теперь, по крайней мере, ты можешь не волноваться, что наши совместные снимки существуют.
– Ты прямо читаешь мои мысли!
– Видимо, так и есть.
Но Ксенон прекрасно понимал, что за попытками шутить скрывалось нарастающее напряжение между ними. Он чувствовал, как усиливалось его желание.
Ксенон заметил, как дрожали руки Лекси, когда она обхватила его за талию, чтобы удержаться на мотоцикле. В зеркале дальнего вида на мгновение появилось отражение ее обнаженных бедер. Ее груди были плотно прижаты к его спине, и Ксенон закрыл глаза, сопротивляясь этой пытке. Если бы за ним сидела другая женщина, он бы поспешил остановиться на какой-нибудь пустынной части дороги. Он бы оставил мотоцикл там, где его не было бы видно, затем взял женщину на руки и опустил прямо на землю. Ксенон сглотнул.
Его фантазия была настолько яркой, что мотоцикл стал вилять.
– Боже мой, Ксенон!
Ее испуганный крик заставил Ксенона вернуться в реальность. Он немного замедлил ход.
– Что случилось?
– Ты водишь как сумасшедший!
– Я не привык к тому, чтобы за мной кто-то сидел.
– Что за отговорки. Сосредоточься, пожалуйста.
– Я попытаюсь.
Как он мог мыслить здраво, когда Лекси так прижималась к нему? На мгновение Ксенон задумался о том, не сказать ли ей, что вовсе не обязательно
Остаток поездки прошел без приключений, и, когда они вернулись в поместье, Филлида и другие женщины развешивали на ветках деревьев фонарики. В саду уже стояли длинные деревянные столы, украшенные прекрасными цветочными композициями.
Ксенон протянул Лекси руку, чтобы помочь ей слезть с мотоцикла.
– Моя сестра серьезно подошла к организации крещения, – заметил он. – Кстати, она позже хотела зайти показать тебе ребенка. Я должен был предупредить тебя.
Лекси застыла на месте. Это был неожиданный удар.
– Лекс? Что такое?
– Это не имеет значения. – Она высвободила руку и направилась в сторону их виллы, но слышала тяжелые шаги Ксенона у себя за спиной и прекрасно понимала, что не может ему запретить идти за ней. Она зашла внутрь, и дверь захлопнулась за ее спиной.
– Черт возьми, Лекс… поговори со мной!
– Все нормально.
– Все явно не нормально, – раздраженно ответил Ксенон. – Как я могу тебе помочь, если ты отказываешься говорить, что не так?
Лекси долго смотрела на Ксенона, тяжело дыша и страстно желая, чтобы ее сердце прекратило так безумно биться.
– Ты не можешь «помочь» мне, – напряженно ответила она. – Никто не может.
– Это связано с тем, что я сказал про ребенка?
– А ты как думаешь? – спросила она, чувствуя, как все негативные, темные эмоции выплескиваются из нее. – Разве ты никогда не задумывался над тем, каким бы он был сейчас? Наш маленький мальчик? Ему бы было два года, Ксенон. Только представь. Темные волосы, голубые глаза, прямо как у его отца. Он бы играл с маленьким мячиком прямо здесь, в саду…
– Прекрати! – произнес Ксенон охрипшим голосом.
– Но ты ведь сам спросил, – произнесла она. – И я тебе ответила. Я рассказала тебе, что чувствую. Сейчас эта боль не такая сильная, как раньше, и не такая невыносимая. Невероятная боль потери. В одно мгновение моя жизнь изменилась. Ты действительно хочешь знать, как я тогда себя чувствовала?
Ксенон никогда не видел Лекси такой. Он никогда не видел ее беззащитной. Это ведь Лекси. Она всегда была сильной.
– Скажи мне, – выдавил он.
– Каждая коляска с младенцем, мимо которой я проходила на улице, была для меня настоящим ударом в сердце. Ты помнишь, как много милых нарядов я купила для нашего малыша? – Лекси судорожно вздохнула. – Они стали только болезненным напоминанием о будущем, которого для меня больше нет. Отдавать их на благотворительность было так… душераздирающе.
– Ты могла бы оставить все эти вещи, – сказал он. – Мы бы попробовали еще раз зачать ребенка.
Она вздрогнула и покачала головой:
– И как бы это произошло, если ты не мог заставить себя подойти ко мне? Не мог прикоснуться ко мне, потому что я так сильно подвела тебя. Я не смогла родить тебе сына и наследника империи семьи Канеллис!
Ксенон попытался найти подходящие слова, но не смог.
– Просто я… – выдавил он.
– Ты не хотел больше прикасаться ко мне, – повторила она. – И это правда!