Жена, любовница, подруга...
Шрифт:
Когда Ника перешагнула кабинет Генерального, она еще продолжала переживать свалившиеся на нее перипетии: щеки ее были пунцовыми, глаза лихорадочно блестели.
– Кофе? Коньяку? – предложил хозяин кабинета.
– Граммулечку.
Генеральный разлил коньяк по стопкам.
– Я рад, Ника, что ты пополнила наш управленческий корпус. Женщина создает дополнительный стимул для нашего брата.
Они чокнулись и сделали по нескольку глотков.
– Я боялась, что меня прокатят на выборах, – призналась Ника. Легкое тепло уже разлилось в ее груди. – Ведь моим соперником был мужчина, практик.
– Во-первых, никакого «практика» не было. Психологи посоветовали нам нанять актера, чтобы понять расстановку сил в коллективе. А во-вторых, объясни мне, пожалуйста, чем ты так насолила госпоже Беломорцевой? Она пыталась настроить против тебя весь народ. Впрочем, я догадываюсь: дело в Дмитрии?
– Нет. То есть не совсем…
– Я не стану повторять то, о чем сплетничают наши дамы, что наша доблестная секретарша мне доносит, но хочу сказать одно: отныне все охи и вздохи ты должна оставлять за проходной. На работе надо только работать – обязанностей у тебя теперь будет втрое больше.
Нике не пришлось предупреждать Дмитрия, он сам резко отошел от нее. Он не хотел испытывать на себе ее жалостливые взгляды. Подумать только! Он оказался под началом женщины! Еще вчера – Ника, Никуля, а сегодня – Ника Николаевна! Так называли ее теперь сотрудники, и так, со злой иронией, обращался он. Дмитрий также отказался от Никиной помощи в постройке дома, да и кошелек его теперь слишком отощал, чтобы продолжать строительство.
Не общалась с новой шефиней и Татьяна. По работе они не пересекались, а другие разговоры между ними не велись. Но ненависть ее требовала выхода, и Татьяна в эти траурные для нее дни вновь сблизилась с Ларисой. Как-то подруга пришла к Татьяне домой, подгадав, когда Дмитрия не было дома. Они пили чай за журнальным столиком в спальне, чтобы избавиться от назойливого присутствия Ирины Васильевны. Ни в кухне, ни в гостиной они не смогли бы уединиться.
Лариса, загоревшая в салоне красоты, выглядела, однако, расстроенной: губы ее изогнулись скорбной линией. Она встала, выглянула в коридор посмотреть, не стоит ли под дверью любопытная матушка подруги, снова уселась в кресло. Затем, приглушив голос, сказала:
– Танюша, мне нужны деньги на поездку в Лондон. Я должна быть рядом с Тимом. Он пропадет один.
– Но он теперь справляется с бытом, да Алиса поможет в случае чего.
– Вот ее помощи я и боюсь. Она ведь сразу положила глаз на Тима, еще до аварии.
– Глупости! Они, считай, ровесники, потому быстро нашли общий язык. Дочь мне сказала бы, если бы влюбилась в парня.
– Ха-ха!
– Что тут смешного? Алиса всегда была со мной откровенна, – обиженно нахмурилась Татьяна, но сразу вспомнила, что лишь случайно узнала, что дочка курит.
– Когда я смогу получить деньги, Таня? – вновь стала серьезной Лариса и назвала сумму. Теперь она казалась не столько опечаленной, сколько обозленной.
Прищурив глаза, Лариса смотрела на подругу как на врага.
– Ну откуда у меня деньги? Ты ведь знаешь, что Дмитрия сняли с должности.
– Ни за что не поверю, что у вас не припасено кое-что на черный день. Если ты не захочешь мне помочь, я, так и знай, сообщу ему, что ты встречаешься со Степаном!
– Ничего подобного! – Татьяна резко выпрямилась. – Единственный криминал, в котором ты можешь меня упрекнуть, – тот летний пикничок на четверых. И то, если помнишь, я вернулась ночевать к маме.
– Не прикидывайся святой! Степан мне сам недавно хвастался, что ты бегаешь к нему чуть ли не каждый день.
– Лариса! Я бы рада помочь, но у меня нет денег.
– Если их не будет и через неделю, – Лариса встала из кресла, – я оставляю за собой право на любые действия.
– Это шантаж?
– Это справедливое возмездие! – взвизгнула Лариса. – У тебя есть все: богатый муж, драгоценности, безропотный любовник. Я тоже женщина и тоже хочу счастья!
Лариса быстро вышла из комнаты. Пока она одевалась в прихожей, туда заглянула Ирина Васильевна:
– Вы что расшумелись, девочки? Моя дочка тебя обидела, Лариса? – вкрадчиво поинтересовалась милиционерша в отставке.
– Спросите у нее сами! До свидания, Ирина Васильевна.
Закрыв за гостьей дверь, мать побежала в комнату дочери.
– Танюшка! Что эта авантюристка от тебя требовала? Я услышала случайно ее последние слова.
– Денег, мама. Она тоже знает о моей связи со Степаном.
– И много?
– У нас столько нету. Дмитрий, ты знаешь, потерял свой пост в корпорации. Теперь он получает не больше меня.
– Мы что-нибудь придумаем, – успокоила Ирина Васильевна дочь, неловко обнимая ее за плечи. Она чуть ли не впервые в жизни приласкала Татьяну.
Однажды Ника пригласила Дмитрия в свой кабинет. Держа в руках компьютерные распечатки проведенных за месяц работ, он вошел к начальнице. Дмитрий после понижения в должности не только потерял в деньгах, но и утратил былой лоск. Вместо светлой рубашки с галстуком он теперь ежедневно ходил в одном и том же свитере. В нем он мотался по объектам, в нем же являлся в офис. И джинсы на нем сидели мешковато, поскольку он заметно похудел.
– Вызывали, Ника Николаевна? – с легкой усмешкой произнес Дмитрий. – Я принес отчет. Вот он.
– Может, обойдемся без Николаевны? – качнула головой Ника. – И еще, Дмитрий. Вспомни, не ты ли, когда занимал это кресло, требовал от нас, подчиненных, соблюдения дресскода. В каком виде ты являешься на работу?
– Я же не просиживаю здесь штаны целыми днями, как некоторые. Мне приходится выезжать на стройки.
– Тем более, Дима. Ты являешься лицом нашей фирмы. Я тебе не делала до сих пор замечания по твоему внешнему виду. Ждала, что ты придешь в себя после случившегося, сделаешь выводы и с новой энергией возьмешься за дело.