Жена моего мужа
Шрифт:
В середине 80-х моя ближайшая подруга Наташка очутилась после развода буквально на улице. Мы тогда вместе работали в заштатном техническом вузе на никому не нужной там кафедре иностранных языков. Я вталкивала в тупые головы студентов начатки французской грамматики, а Наталья трудилась лаборанткой. Бедная подруга спала несколько ночей на кафедре, раскладывая после ухода сотрудников диван. Узнав об этом, я моментально забрала ее к себе в «распашонку». Так и стали жить все вместе – Наташка, Аркадий, моя дочка Маша, собачка дворянских кровей по кличке Снапик, кошка Клеопатра, морская
Так и жить бы нам в нищете, но в самом начале 90-х Наталья встретила француза и вышла за него замуж. Из голодранки она превратилась в баронессу Макмайер. Естественно, что вся семья отправилась в Париж. Но счастье подруги оказалось недолгим. Жана Макмайера, мужа Натальи, убили, и подруга внезапно трансформировалась в ошеломляюще богатую вдову. Теперь ей принадлежали отлично налаженный бизнес, крупное состояние, коллекция уникальных картин и дом в предместье Парижа.
Мы поселились в столице моды. Но ностальгия – смертельная болезнь, и члены семьи принялись ломать головы, как бы так устроиться, чтобы жить и во Франции, и в России…
Но тут грянули перемены. Разрешили двойное гражданство. Теперь мы не боимся ничего, потому что каждый имеет на руках два паспорта – красный, российский, и синий, французский. Не страшны и экономические кризисы – капиталы размещены во Французской Республике, в России только счет, через который переводим средства. Вот так и живем – полгода тут, полгода там, на два дома, на две страны.
А дом у нас теперь большой. Двухэтажный кирпичный особняк в поселке Ложкино. В здании комнат двадцать, но это не так много, если учесть, сколько человек там проживает.
Значит, так. Старший сын Аркадий, его жена Оля и двое близнецов – Анька и Ванька. Потом тринадцатилетняя Маруся, следом я и Наташка. На первом этаже разместились домработница Ирка, кухарка Катя и няня близнецов Серафима Ивановна. По бесконечным коридорам носится тьма животных: пит-буль Банди, ротвейлер Снап, пуделиха Черри, английский мопс Хуч, кошки Клеопатра и Фифина, йоркширская терьерица Жюли. Иногда к ним присоединяются удравшие из клеток попугай Коко и морские свинки Морис, Жюстина и Патрик. Частенько приезжают в гости родственники и друзья со всех концов России. Так что, если рассудить, двадцать комнат – это еще мало.
Получив несметное состояние, мы разом превратились в «новых русских», правда, со старыми замашками. Все пытаемся работать и учиться. Аркашка окончил юридический и стал адвокатом. Ольга, имеющая дома кличку Зайчик, преодолевает иняз, Маня пока ходит в лицей, но одновременно посещает и Ветеринарную академию, готовится стать «собачьим доктором». Еще она пишет маслом жуткие картины, почему-то моментально продающиеся. Наталья ударилась в писательство, создает любовные романы. Причем издают ее невероятными тиражами. Закончив очередной шедевр, подруга несет мне рукопись. И приходится, скрежеща зубами, читать «Страсть под луной» или
Дома у нас все, кроме меня, встают рано. Поэтому когда в половине девятого я спустилась в столовую, там обнаружился только Кеша, в спешке допивавший утренний кофе. Зайка и Машка уже уехали учиться, а из-под двери Наташкиного кабинета немилосердно дуло. Подруга вчера улетела в Париж.
– Мать, – удивился сынок, – какая тебя муха укусила? Может, заболела? Чего вскочила в такую рань?
Я пожала плечами:
– Спать расхотелось, и настроение паршивое.
Тут зазвонил телефон, причем не Аркашкин мобильный, а стационарный аппарат. Очень странно, кто это беспокоит в полдевятого?
– Даша, – прозвучало в трубке, – узнаешь?
Ну надо же. Словно продолжением дурного сна из мембраны рвался голос Максима:
– Дарья, помоги. Кроме тебя, позвонить некому. Прошу, не бросай маму, одна осталась. Ей очень тяжело. Будь человеком, не покидай старуху!
В ухо понеслись гудки отбоя. Я в обалдении уставилась на аппарат. Мне это снится? Или Макс и правда только что звонил?
– Да что случилось? – недоумевал Кешка.
– Помнишь Макса Полянского?
– Второго мужа? Смутно.
Я рассказала Аркашке про сон и про звонок.
– Господи, – засмеялся сынуля, – небось напился и несет невесть что.
Напился? Во вторник, в полдевятого утра? Насколько помню, Макс не любил спиртного. Хотя люди меняются. И почему это Нина Андреевна одна? А Вероника, седьмая жена Максима? Они жили вместе почти пять лет, и, кажется, вполне мирно! Что там случилось?
Я выхватила телефон и набрала полузабытый номер на улице Воронова. Трубку долго не снимали, наконец где-то вдали прошелестел дрожащий старческий голосок:
– Алло.
– Позовите Нину Андреевну.
– Слушаю.
Я оторопела. Бывшая свекровь всю жизнь разговаривает бодрым, просто пионерским тоном. Малознакомые люди часто говорят ей: «Деточка, позови маму».
– Нина Андреевна, это Даша, бывшая жена Макса, что у вас случилось?
Воцарилась тишина. Потом робкий голосок вновь прошелестел:
– Дашута, горе, несчастье, беда.
– Да что произошло?
– Макс в тюрьме.
– Как? А где Вероника?
Свекровь помялась и заплакала, сквозь всхлипывания я с трудом разобрала невероятную информацию:
– Нику убили, застрелили.
– Кто?
– Макс.
Я чуть не села мимо кресла. Старуха продолжала захлебываться слезами, и разобрать ее слова было невозможно.
Я заметалась по комнате. Немедленно еду к Полянским.
Глава 2
К дому на улице Воронова добралась около десяти. Давно не приходилось бывать в этом районе, а семиэтажное здание с колоннами все такое же. Правда, теперь выкрашено серой краской да на фасаде прибавилось мемориальных досок. Здание принадлежало Министерству обороны, и на каждом этаже жило по три генерала, а то и маршала.