Жена моя, королева
Шрифт:
— Скажи мне…
— Нет.
Но всетаки Лейла ему коечто рассказала.
Она рассказала об одном эпизоде из своей ранней юности, о том, как увлеклась неким заезжим принцем. Нет, ничего не было… Просто она очень много о нем думала, представляла себе, что он гладит ее по щеке…
А потом он поцеловал ее и извинился за то, что заставил ждать слишком долго…
Понемногу Лейла начинала доверять Завиану.
Лейла так и не открывала свой лэптоп, а Завиан ни разу не уходил в пустыню. У обоих появились новые приоритеты, и все остальное могло подождать.
Их союз больше не был деловым союзом.
Сначала Бейджа была вне себя. Она боялась за свою королеву, оказавшуюся в руках какогото грубияна. Она старалась убрать из их меню все, что могло возбуждать желание, но желание не утихало. Ее госпожа была просто поглощена думами о своем муже. Даже несколько дней спустя, утром, в ванной, она могла говорить только о Завиане.
— Бейджа, он замечательный, — говорила Лейла, пока служанка поливала ее голову водой из кувшина. — С ним можно говорить о чем угодно.
— И что вы ему рассказывали? — насторожилась Бейджа. Ее проницательные глаза сузились.
— Очень многое, — ответила Лейла. — Ведь он мой муж. Я могу доверять ему во всем, правда?
— Я сама все сделаю, — сказала Бейджа служанке, беря у нее кувшин и жестом приказывая ей удалиться. — Вы знаете, что я забочусь только о вас.
— Да, знаю, — сказала Лейла, чувствуя, как мыльная вода щиплет ей глаза, пока костлявые пальцы Бейджы втирают в кожу ее головы бальзам.
— Вы всегда так осторожны…
Бедная Бейджа! Хотя она растила Лейлу вместо матери, была ее доверенным лицом и могла говорить с королевой так, как никто другой, она должна была держаться в определенных рамках.
— Но он — правитель другой страны. Его сердце принадлежит народу Кьюзи, — говорила Бейджа. — Для него этот народ всегда будет на первом месте.
— Так и должно быть, — ответила Лейла, для которой ее народ всегда был на первом месте.
— Право на лидерство досталось вам в тяжкой борьбе, — продолжала Бейджа, покрывая бальзамом черные волосы королевы. — Если бы король знал, каких сил это вам стоит… — Она на минуту замолчала, втирая бальзам, а потом продолжила не без лукавства: — Он, конечно, захотел бы вам помочь.
— Я не собираюсь никому отдавать мое королевство.
— Конечно нет. Сапфировые копи так обильны, и вы знаете, сколько добра вы можете сделать, — сказала Бейджа.
Лейла закрыла глаза. Она знала, на что намекает Бейджа. Хейдар изобиловал еще нетронутыми богатствами, и Лейла мечтала, что ее народ будет процветать, использовать эти богатства разумно, строить больницы и школы. Мечтает ли о том же и Завиан? Так же ли сильно он хочет счастья для ее народа?
— Я не собираюсь отдавать ему свою землю. — Лейла уверяла себя, что слезы у нее на глазах выступили оттого, что в них попало мыло. — Но если бы он знал, как я устаю, какой это тяжкий груз!
— Тайны — оружие мужчин, — прервала ее Бейджа. Она перешла запретную черту, готовая даже понести наказание, потому что тревожилась за свою королеву и свою страну. — Ваши тайны и его могущество. Храните их разумно.
Лейла не стала упрекать Бейджу: ей не понравилось то, что она услышала, но она ценила мнение своей наперсницы и знала, что пожилая дама говорит из благих побуждений.
Ей столько хотелось сделать для своего народа! Хейдар был ее страстью, и никто не боролся бы за него так, как она. И уж конечно не король другой державы.
Бейджа права. Сердце и голова должны быть разделены. Только так. Любящий муж, страстный любовник, возможно, друг, но Завиану не требуется знать все, что у нее на уме.
Вдруг Лейла увидела, как плечи Бейджи, наполнявшей водой кувшин, напряглись. Занавес отодвинулся, и король вошел в ванную.
— Позвольте мне, — сказал он, взял у Бейджи кувшин и жестом приказал ей уйти. Лейла, не зная, слышал ли он их разговор, сидела неподвижно, пока Завиан лил воду ей на голову.
— Считается, что ты не должен видеть мои приготовления. Я должна явиться пред тобой, когда стану красивой.
— Ты и сейчас красива, — прошептал Завиан.
Боже, как он устал от протоколов, от наводнявших их жилище слуг и прислужниц, от Бейджи, которая молча присматривала за Лейлой…
— Слуги сводят меня с ума, — пробормотал он, разделся и залез в ванну к Лейле. — Бейджа все время подглядывает, музыкант мучает меня каждую ночь.
Лейла хмыкнула:
— Да, иногда это утомляет…
— Мы можем их прогнать. Всех до единого! Пошлем их обратно во дворец.
— А кто будет меня купать? — спросила Лейла с нервным смешком.
Его руки дали ей ответ на этот вопрос.
— И кто будет готовить нам еду?
— Мы сами.
— Я не знаю… — Остаться с ним наедине, без Бейджи, которая ее поддерживает… Завиан завораживает, с ним так легко забыть обо всех принципах. Она просто не знала, как поступить. Вместо ответа, она продолжала омывать его, пока он делал то же самое с ней. — Мы просто скажем им, чтобы они вели себя поскромнее, — сказала Лейла, сложила руки чашечкой, набрала в них воды и плеснула Завиану на плечи. — Я привыкла, что вокруг меня много людей. Попробовал бы ты иметь шестерых сестер!
Она почувствовала, как он расслабляется под ее нежными руками.
Забыв об осторожности, что случалось с ним крайне редко, Завиан начал рассказывать о себе:
— Я помню поездки к моим двоюродным братьям. Они все время спорили, дрались. Но иногда смеялись. А потом я возвращался в свой дворец и начинал тосковать, — сказал Завиан. Потом нахмурился и поправил себя: — То есть я начинал тосковать потому, что у меня не было родных братьев.
— Значит, всетаки можно скучать о том, чего никогда не имел, — улыбнулась Лейла, радуясь, что он становится откровеннее. — А как насчет школы? Наверное, все хотели с тобой дружить, потому что когданибудь ты должен был стать королем?