Жена напрокат
Шрифт:
– Подожди нас в машине? – небрежно бросил Смоляков Мирону.
И это ещё один меткий выстрел прямиком цель. Это безграничный кредит доверия, выданный Смоляковым Мирону. Разумеется, мой сынишка не подведёт.
Я не знала, радоваться этому или нет. Мне вдруг захотелось, чтобы Мирон сильно напакостил Даниилу. Так сильно, чтобы звёздный хоккеист сбежал, поспешив забыть о сыне и обо мне. Но Смоляков – крепкий и твердолобый орешек. Через две минуты он выудил из кармана моих спортивных брюк ключи и открыл дверь моей квартиры. Хотя бы здесь я могу мысленно
Смоляков пинком открыл дверь спальни и опустил меня на кровать, внезапно выставив руки по обе стороны от меня.
– Сегодня у нас с тобой ужин, мышка, – выдохнул мне на ухо Смоляков и отодвинулся. – На сборы у тебя есть десять минут.
Я едва дышала от близости этого красавца. Всего на мгновение я подумала о… хм, процессе зачатия естественным путем вместе с Даниилом. Хорошо, что он уже был у двери и не видел, как сильно загорелись мои щеки. Я хотела злиться, рвать и метать, но Смоляков держал меня на крючке, угрожая растрепать о своём отцовстве сыну. Осталось только выяснить, зачем ему это надо. Не верилось мне во внезапно проснувшееся чувство отцовства у того, кто продал своё семя в банк спермы.
Я вздохнула и стянула с себя спортивный костюм, оставшись лишь в спортивном бюстгальтере и хлопковых белых трусиках с забавным рисунком. Что бы мне надеть?… Я поняла, что думаю уже почти целую минуту, перебирая варианты одежды. Чёрт, вот только этого мне не хватало!
«Не стоит всерьёз беспокоиться о своём гардеробе и внешнем виде перед Смоляковым!» – разозлилась я, но, тем не менее, дохромала до шкафа и достала из него белую рубашку в чёрную полоску и новые светло-голубые джинсы.
– А платья у тебя нет? – спокойно поинтересовался Даниил.
Меня будто ледяной волной окатили. Я возмущённо села пятой точкой на кровать, благо она от шкафа недалеко стояла, и прижала к груди рубашку.
– Возмутительно! Что ты себе позволяешь? Выйди немедленно! – крикнула я.
– Надо намазать ногу вот этим гелем, – спокойно пояснил Смоляков и присел, поставив мою ступню себе на бедро. Чересчур близко от своего органа, которым мужчины стряпают деток.
Я попыталась отодвинуть ногу, но Даниил возмущённо цыкнул, намазывая ступню прохладным гелем.
– Пока ты будешь одеваться, он подействует, – объяснил Смоляков.
– Не помню, чтобы мы заезжали в аптеку.
– Я взял этот гель из бардачка своей машины. Это специальный гель, тут сильная доза болеутоляющего…
Пальцы Смолякова осторожно втирали гель. Кожу сразу же обжигало холодом и начало покалывать под его пальцами. Боль куда-то отступила.
– Разумеется, потом тебе лучше пользоваться тем, что доктор прописал, – улыбнулся Даниил, посылая мне свою улыбку. – Готово. Теперь одевайся.
– Спасибо. Но больше не вламывайся в мою спальню без стука.
«И исчезни из моей жизни!» – добавила я мысленно.
– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – глупо пошутил Даниил.
Но что ещё можно ждать от спортсмена, который то и дело врезается головой в борта ледяного катка и не прочь размяться на льду в драке?
– Кстати, прикольные трусики. Сы-ы-ыр-р-р-р… – хохотнул Смоляков за дверью. – Я же говорил, что ты мышка!
Я покраснела, покосившись на своё бельё. Угораздило же меня именно сегодня надеть эти трусики с рисунком из жёлтых треугольников.
– Это никакой не сыр! Это абстракция! – возмутилась я, поняв, что теперь нужно переодеться полностью, или я буду чувствовать себя неудобно.
– Отличная мышеловка, я оценил! – отозвался Смоляков.
Ар-р-р-р… Как же сильно он меня бесит!
Я разозлилась и переоделась очень быстро, уложившись минут за пять. Потом распустила дульку и причесала белокурые локоны, которые, конечно, стали волнистыми из-за скрученного состояния. Пальцы сами схватили тушь и гель для бровей. Это всё делала не я, честное слово. Просто моё тело перехватило управление над разумом и захватило власть над мозгом. Дойдя до двери, я поняла, что нога, о чудо, почти не болит!
«Надо бы забрать у Смолякова тюбик с чудодейственным гелем!» – коварно подумала я.
– Уже собралась? – хмыкнул Даниил и, не стесняясь, оглядел меня с ног до головы.
– Понравилось? – не удержалась я от вопроса, стараясь выглядеть уверено, но чувствуя внутри страшную болтанку, как во время шторма.
– Мирон нас уже заждался, – ответил Смоляков, идя за мной следом.
Я закрыла дверь на ключ и развернулась, уткнувшись в Смолякова. И вот зачем, спрашивается, так сильно прижиматься? Мои глаза оказались в районе мужского кадыка, и для того, чтобы посмотреть в лицо хоккеисту, пришлось поднять лицо.
– Очень.
– Не поняла?
– Ты спросила, понравилось мне или нет. Отвечаю. Пон-ра-ви-лось, – по слогам ответил Смоляков и опять подхватил меня.
– Отпусти сейчас же! – возмутилась я. – Я и сама могу спуститься! Теперь могу, – поправила я себя.
– Не стоит так сильно полагаться на действие лекарства, – улыбнулся Даниил. – Будешь хорошей и послушной мышкой, помажу твою ножку на ночь, чтобы не болела.
Ночь. Смоляков… Чёрт! Это неправильный логический ряд, нужно срочно переключиться на что-нибудь другое.
– Не называй меня мышкой, Смоляков. У меня есть имя, – попросила я, игнорируя сильное сердцебиение.
– Конечно. Как скажешь, мышка. Ой, прости, На-а-а-астенька!
– Прекрати! Или я с тобой никуда не поеду.
– Или я скажу Мирону сразу, что я его отец.
– Думаешь, я боюсь этого? – спросила я с вызовом.
– Думаю, что ты не очень рада внезапно появившемуся папаше Мирона, только и всего.
И опять Смоляков оказался прав. Чёрт бы его побрал!
Во дворе дома нас ждал сюрприз. Я увидела подругу Ингу, спешащую домой после работы. Она округлила глаза и улыбнулась: