Жена писателя играет в BDSM
Шрифт:
— Да, милый, представляю, — говорю лишь бы отвязаться.
— И тут происходит самое удивительное, — продолжает супруг, — одномоментно в один день на соседних островах и в далёком зоопарке все имевшиеся там приматы начинают мыть овощи прежде, чем их слопать. Что ты думаешь по этому поводу?
— Обезьяны любят бататы, сладкий картофель. И не любят пожирать морской песок. Что тут удивительного?
— Ты действительно не понимаешь?! — восклицает Энди. — Это же подтверждает существование информационной матрицы, пресловутого эгрегора!
— Ага… a хочешь попробовать
— Ты примитивная дура! — орёт Энди.
— А разве не африканская обезьяна, как ты изволил величать меня прежде?
— Астробиологи считают, что если жизнь вне Земли существует, то это окажутся жуки. У них великолепная способность к адаптации, даже в нашем мире их миллион видов. Ты, Джей, зря гордишься своим обезьяньим происхождением.
— Ну… я тоже обладаю недурственной способностью к адаптации. Одно время я была твоей рабыней, а теперь стала твоей женой. И даже строгой мистресс, которая в воспитательных целях порет мужа как сидорову козу, — нагло усмехаюсь я. — Тебе, Энди, что больше нравится: мой страпон или ремень? Ну сознайся, my little slut.
Мгновенно он даёт мне пощёчину, я не успеваю увернуться. Помимо воли на глазах у меня появляются слёзы.
— За что?
— Ты заслужила эту оплеуху.
— Ты уверен, мой любимый? — говорю я, взяв себя в руки.
— Да, certainly!
— Ты — русский осёл!!! — ору во всё горло.
Он пытается ударить меня ещё раз. Но теперь Дженни настороже и уберегает свою мордочку.
— Есть две безграничные вещи: Вселенная и глупость женщины, — рычит он.
— Что такого я тебе сказала?!
— Джей, у тебя нет страха огорчить Господа, плохо это, — говорит Энди чуть спокойнее. — Надо видеть свою неверность Богу. От тебя идёт инфернальный свет, тебя прельщают шалые животные страсти.
— Ты… хочешь перестать быть моим мужем? — спрашиваю я, и мой голос предательски дрожит, что не ускользает от Энди.
— Ну, что ты, что ты, не психуй… глупая обезьяна, — успокаивает он меня и гладит по голове, — мне нравится быть твоим мужем.
— Хорошо, милый. Давай кинем монету, — предлагаю я, — если выигрыш будет за Дженни, ты будешь просить прощение за пощёчину. Вот… я выбираю «орла».
— А если мой выигрыш? — интересуется Энди.
«Чёртова зануда! — мысленно восклицаю, — в role plays тебе не видать выигрыша!» Вслух, изображая всем своим видом неуверенность, лепечу:
— Хм… посмотрим; если выпадет выигрыш мужу, то… я тебя поцелую.
Бросаю монету, первая подбегаю к ней, тычу указательным пальцем в двуглавого орла.
— Любимый, видишь эту птицу! — торжествующе заявляю мужу.
Начинаю верить в Господа, мысленно благодарю его за милость. Энди подозрительно, изучающе смотрит на меня. На мгновение кажется, что на меня глядят загадочные бездонные озёра.
— Всё было честно! — кричу я.
— …Ладно, глупая обезьяна, сделай со
— Хорошо, мой муж.
Какое-то время я размышляю над приговором. Энди напряжённо ждёт. Из вредности молчу дольше, чем следовало бы; ничего, пусть помучается неизвестностью кары. Наконец, собираюсь с духом и оглашаю:
— Я хочу лицезреть, как тебе делают девственный массаж. Оливия проделает всю процедуру при мне. Предварительно высеку тебя в Натальином заведении ротанговой розгой… в присутствии других дам в зале, — уточняю я, — просить прощения будешь при них, связанный, в спущенных штанишках, с красной попкой, — добавляю сладострастно, не скрывая наслаждения.
Энди ничего не говорит.
Следующим вечером мы отправляемся в Натальин салон. В зале для наказаний Наталья предлагает мне надеть чёрные перчатки, а уж потом выбирать розгу. Повинуюсь. В зале все в сборе: чопорная сорокалетняя Аманда, смешная молоденькая Ann, чернокожая Тиффани, белобрысая Ирма, яркая Демона и, конечно же, кукольно-красивая Оливия. Наталья приучила девочек к dress-коду: все в вечерних платьях. Все с бокалами спиртного, как во время фуршета. Выбрав a senior rattan cane, подхожу к скамье, на которой лежит Энди. Наталья уже зафиксировала его тушку. Чувствую себя словно на экзамене на звание профессиональной мистресс, хотя диплом здесь вряд ли выдадут.
— Аудитория, внимание! Переключаю свет для съёмки, — громко объявляет хозяйка салона, — работают две камеры.
Мне нравится её эмоциональный подъём и способность быстро собрать своих девочек. Ещё утром всё было неясно. Энди мог отказаться. После его вчерашней оплеухи мы могли надолго рассориться. Но, наверно, любовь предопределяют где-то на Небесах, и там решили, что Энди следует повиниться, схлопотав неприватное наказание.
…В чёрных перчатках обеими руками медленно спускаю голубые кальсоны с попки Энди. Стараюсь всё сделать изящно. Энди не издаёт ни звука, лишь краснеет как рак. Это хорошо, что ему стыдно. Интересно, кого он стесняется: может быть, эту белобрысую Ирму? Или чопорную Аманду? Уж точно не меня.
— Милый, — шепчу ему в ухо, — ты ведь хотел трахаться вон с той белобрысой девкой, не так ли? Порка, которую я задам тебе в её присутствии, надеюсь, излечит от глупых фантазий?
Он по-прежнему молчит. Что ж, сейчас я заставлю его голосить в присутствии девочек и повилять попкой под моей розгой. Welcome to my teasing class!
Деру Энди сильно; слежу только, чтобы не было захлёстов на бёдра; стараюсь, чтобы кончик ротанга попадал перед ложбинкой между ягодицами или чуть дальше неё. Экзекуция заканчивается согласно сценарию. Вдоволь поорав и навилявшись задом, Энди просит прощения, при всех признаётся, что любит только меня, свою жену. Я милостиво киваю в ответ. Зрители, включая Наталью, хлопают в ладоши; непонятно только, кому предназначаются их аплодисменты: мне или ему. Впрочем, это неважно, теперь я знаю главное: любовь не просят, её берут, достают силой, заставляют подчиниться.