Жена по ошибке
Шрифт:
Дни текли, незаметно складываясь в недели и месяцы.
Я привыкала, обживалась, училась и постепенно готовилась работать. О моем истинном происхождении и даре по-прежнему знали только трое. Для остального мира и окружения мастера я стала внезапно осиротевшей дочерью его старого друга, о которой он, еще при жизни приятеля, обещал позаботиться.
Не знаю, был ли у Ворона друг, и как выглядела его дочь, но по совету Крыса, который полностью совпадал с моим собственным желанием, я видоизменила себя до полной неприметности
Нет, чужую личину я не надевала, как оказалось, ее бесконечно долго не удержишь. А вот уменьшить глаза и сделать их более блеклыми, губы сузить, а нос и щеки, наоборот, расширить для метаморфа сложности не представляло. Несколько легких штрихов, а внешность уже разительно изменилась. Прибавить к этому угловатую фигуру, тусклые, поредевшие волосы — и прежнюю Веронику Ветрову не узнали бы самые близкие друзья.
Имя мне оставили мое, земное, лишь немного преобразив его в соответствии с местным вариантом. А затем надели мне на руку имитацию браслета принадлежности и поселили новую воспитанницу мастера, Ронику Верт, во флигеле, вместе с его же доверенным учеником — Лисом.
Не знаю, что думало обо мне окружение Ворона, но лишних вопросов никто не задавал — неуместное любопытство каралось здесь сразу и по всей строгости бандитского закона. Вообще дисциплина среди людей мастера царила почти образцовая. Правил «босс» жестко, но справедливо, подчиненные его ценили. И не только они. Моему новому работодателю даже с городской верхушкой удалось договориться. По крайней мере, в его владения защитники правопорядка очень редко заглядывали, предпочитая спорные вопросы решать с ним лично и на нейтральной территории.
В общем, слияние власти и криминала на Атросе практиковалось так же, как и на Земле.
Инквизиторы, единственные, кого невозможно было подкупить, такой мелочью, как уголовники, на мое счастье, не занимались. Их интересовали лишь магические преступления, угрожающие общему мировому порядку. Но первый месяц я все равно дальше двора никуда не выходила — на всякий случай, чтобы ненароком не наткнуться на одного из светлейших.
Официально, для посторонних, Роника имела слабые способности к целительству и со временем должна была поступить в магическую школу, чтобы потом работать на опекуна. Крыс преподавал мне основы лекарского искусства, а также историю, географию, основы религии — в общем все то, что знал сам. А знал он немало.
Вообще, старик оказался не таким уж плохим, как мне показалось с самого начала. Желчный, ироничный, недоверчивый, упрямый, при ближайшем знакомстве он открылся с более приятных сторон. Мы постепенно нашли общий язык, полюбили неспешно беседовать долгими осенними, а потом и зимними вечерами, и даже начали испытывать друг к другу нечто вроде уважения. Крысу нравились моя решительность, настойчивость, неуемная, «земная» жажда знаний. А я ценила мага за профессионализм и выдержку. В любой ситуации.
Остальным «наукам» — этикету, танцам, пению и многому другому — нас с Лисом учили супруги Серен, обедневшие дворяне, тесно связанные с криминальными кругами. Ученики мастера должны были уметь ориентироваться
Боевые искусства я осваивала под руководством самого Ворона. Многого, конечно, не достигла, но кое-какие приемы отработала, стала более ловкой, гибкой, подвижной и ножом худо-бедно владеть научилась.
А вот основной дар пришлось развивать самой — интуитивно и по нескольким ветхим рукописям, чудом сохранившимся в библиотеке мастера. О метаморфах или, как их еще называли, перевертышах никто ничего толком не знал. Как оттачивать их способности — тем более.
По скупым сведениям, почерпнутым мной из книг и бесед с Крысом, все метаморфы были или иномирянами, или их потомками. И именно они много веков назад организовали заговор и развязали большую войну, чуть не уничтожившую этот мир. Гибли люди, исчезали королевские династии и целые страны. Тогда Атрос выжил только благодаря драгхам. Они же и стали инквизиторами — главными магическими надсмотрщиками, охотниками на чужаков и перевертышей. И с тех пор преследуют их и методично истребляют, чтобы предотвратить повторение глобальной катастрофы.
— Инквизиторы сразу определяют, когда и где открылся межмировой портал, а еще они чувствуют вашу магию. Стоит метаморфу один раз воспользоваться своим даром — и, считай, он уже попался, — объяснял Крыс, лениво потягивая пахучих травяной отвар из глиняной кружки. — А ты сумела скинуть поисковую петлю и отгородиться от ищеек. Так что, ты особенная, девочка. Может, последний на Атросе метаморф. Такой сильный и удачливый — точно. Понимаешь?
Да, теперь я понимала. И уникальность свою. И почему Ворон так за меня ухватился, позволил возражать и даже принял мои условия. От сотрудничества со мной он, в любом случае, получал намного больше, чем от моей смерти.
Я легко копировала внешность не только женщин, но и мужчин, что само по себе, уже редкость, и держала личину достаточно долго. А еще я умела закрываться от магии инквизиторов, да и вообще плохо поддавалась чужим чарам.
— На самом деле, это две грани одного целого, девочка, — качал головой старый маг. — Твой дар нечувствителен к посторонней магии, именно поэтому он так ловко прячется. Вот скажи, что ты испытываешь к Лису?
— Он мой друг.
— И ты сразу же стала доверять ему?
— Нет, конечно. Со временем, когда познакомилась ближе. Хотя он очень помог мне тогда, в первый день, но истинных его мотивов я не знала. Всякие мысли приходили в голову.
— Вот, и я о том же. У Лиса сильнейший дар обаяния. Ему вообще отказать сложно и вредить совсем не хочется. Помнишь, как вы с ним встретились? Его тогда пара недоумков подкараулила, у них с мальчишкой давние счеты. Ну так вот, чтобы поймать парня они с ног до головы обвешались амулетами. Но даже тогда их хватило лишь на то, чтобы связать и бросить Лиса на складе. Хотя ведь явно кости переломать собирались — рука не поднялась. Пожалуй, только инквизы на его магию не реагируют. Но у них все не как у людей. Строго говоря, они вообще не люди.