Жена по заказу
Шрифт:
– Она ничего не преподавала. Просто... один раз ко мне подошел такой крутяк и сказал мне, что обо мне знает. Все прошлое. И что у меня не будет детей, и все остальное. Он знал, что жить мне негде, что комнату я снимаю и все такое. А потом…
– Ты знала этого человека?
– Нет. И слава Богу.
– Как он выглядел?
– Как красный пиджак с радиотелефоном в ухе и пейджером в жопе... пардон.
– Что он хотел от тебя?
– Он хотел, чтоб я вышла замуж.
– За него?
– Ну вот еще! За определенного человека в два раза
– Ну и…
– Он сказал, что я буду посещать лучшую преподавательницу, которая из таких, как я, делает превосходных жен для богатых людей. Курсы эти очень дорогие, но я отдам, когда получится результат. И что мне оставалось делать?
– Сколько еще девушек училось у Совы?
– Не знаю. Уроки были частными. Да и не хотела я ничего знать, я вам не Янка. Это ей все интересно.
– И что ж ей было интересно?
– С тех пор, как появились вы и поймали ее на какой-то цитате, она стала приставать ко мне.
По-еенному выходило, что дело нечисто. Она стала вычислять других девочек и вдруг однажды залепила мне такую залепуху, такую залепуху…
– Какую?
– Что почти все они уже вдовы, а их мужья замочены. И что после смерти мужей девочки остаются почти нищими. Так... квартира, которую не оплатить, шмотки, несколько брюликов. Она орала, что если я люблю Володю, то должна подумать вместе с ней, что творится вокруг нас.
– Ну а ты?
Ее лицо вдруг стало малиновым. Она, как рыба, то открывала, то закрывала рот. Мне все стало ясно.
– Ты встретила краснопиджачника и сказала ему все, что слышала от Яны?
– Но я люблю Володю! Я люблю Володю!
– А самому Володе ты не могла бы рассказать?
И не предавать подруг, и отдать дело в чьи-то разумные руки?
– Но я люблю Володю! Люблю Володю! Он бы выгнал меня!
– Ладно. Кончай истерику. Где мне найти Сову?
Дрожащей ручонкой, неграмотным почерком она начертала мне на бумажке адрес колледжа.
– Э-э, а фамилия, имя, отчество?
– Совицкая Людмила Ивановна.
Когда Машка ушла, воздух стал чище.
– И ведь она любит его, – сказала я.
– Да. Большинство именно так представляют любовь. Любит! Да она ничегошеньки о нем не знает. Разве так любят?
– Но она молодец, хоть и испорченная. У нее еще есть шанс.
– Однако рисковый твой приятель Стальной…
Ладно уж, связался со шлюхой. Но чтоб с такой дурой!
Кабинетик был уютен, как будуар. Правда, для будуара там были лишние предметы. Маленькая газовая плитка, разделочные доски, набор ножей. Все это было отодвинуто в сторонку, в нишу, не сразу бросалось в глаза. Зато в глаза бросались прекрасный письменный стол, книжные полки, уставленные классикой и учебниками иностранных языков.
У стены между окон стояло огромное и очень точное зеркало.
А за столом сидела...
– Вы по какому поводу? – спросила она в меру интимно, в меру официально.
Леха протянул ей свое удостоверение.
– Мне надо было самой прийти к вам, – спокойно сказала она. – Но я не была уверена.
– В чем?
– В своем контингенте. Я считаю, что все, что творится вокруг них, происходит потому, что они… шлюхи. Вокруг шлюх всегда что-то не так. Это только с моей гордыней можно было взяться за такое безнадежное дело…
– За какое «дело»?
– Это длинная история.
– Мы готовы выслушать самую длинную…
– Хорошо…
История Совы
Я закончила юридический и поступила юрисконсультом в очень большую военную фирму, где работали и мама с папой.
Честно скажу, я ленива. Не во всем, но во многом.
Я не люблю бессмысленную работу, ненужные словопрения, ненавижу вынужденное оплаченное безделье. То есть я ленива по-своему, понимаете?
Еще в школе я умудрялась быть отличницей, тратя на домашние задания минут двадцать, не больше.
Я просто умела слушать на уроке.
Придя в фирму, я увидела массу злонамеренной чепухи. То терялись важные документы, то сбыт попадал в снабжение, то не было отвечено на телеграмму, приказывающую сделать что-то к шестнадцатому, в то время как пришла она восемнадцатого. Я уж не говорю о бестолочи в контрактах, грамматических ошибках, которые меняли суть дела.
Почему-то и кем-то такая работа считается нормальной и даже творческой. А как же! Все сбиваются с ног, берут документы на дом, сплошной аврал и суды в арбитраже, которых просто не должно быть. Суд – это уже нонсенс, я так считаю.
И вот от лени я стала налаживать свое маленькое, тихонькое бюрократическое хозяйство. Бумажка получена – на нее тут же отвечено, а сама бумажка будет храниться хоть сто лет. Разумеется, многое я делала не своими руками – зачем тогда целый штат бездельниц на высоченных каблуках, которые шляются по коридорам заводоуправления, как табун молодых кобылок? В каждом отделе можно вычислить такую бездельницу и пристроить к делу. Тем более, я вам не сказала, мой папа был главным инженером всей этой лавочки.
Года через два я уже не работала – я играла. Никакой самый хитрый жук не мог обвести меня вокруг пальца.
Как ни странно, но девочки и мальчики, работавшие на меня, в конце концов меня даже полюбили: я научила их ловить кайф в бумажках. Многие захотели учиться. Кстати, на юридическом.
Мало того, они любили приходить ко мне в гости (папа разменял квартиру), пить чаи-кофеи и что покрепче, а также рассказывать о своем житье-бытье.
Тут оговорюсь. Может, будь я покрасивее, меня бы девочки так не любили. Но я была некрасива и, на их взгляд, неопасна.