Жена проклятого князя
Шрифт:
– Ну так найди некроманта! Нечестивого! Да хоть святого, Д'Амарьяк! Чтобы через неделю максимум я знал имя убийцы. Андре мой друг, и я не хочу, чтобы память о нем была такой. Ты меня понял?
– Да, сир. – В глазах командора мелькнуло что-то похожее на уважение.
То самое уважение, которого Морис пытался добиться уже полгода. Ради которого и затеял авантюру с покупкой банка через поставных лиц. Но сейчас это все казалось неважным. Его друг умер. Взял и умер.
– Свободен. – Морис отвернулся от командора. И только когда тот был в шаге от двери, тихо сказал: –
Д'Амарьяк промолчал, только через секунду тихо закрылась дверь. А Морис подумал, что сейчас бы и отец им гордился. Про уши он сказал в точности так, как говорил отец. И теперь Морис очень хорошо понимал, что это не было ни бравадой, ни политическим приемом, ни запугиванием. О нет. Просто он совершенно точно знал, что именно так и поступит. И Д'Амарьяк тоже это знал совершенно точно.
Подойдя к окну, Морис выглянул во внутренний двор. Идти в город одному? Нет. Выйти к придворным и устроить очередной балаган во дворце? Тем более нет. Убить кого-нибудь? Напиться? Трахнуть очередную фрейлину? Нет. Надоело. Все надоело. Демонами драный Андре, как не вовремя он вздумал умирать!
– Простите, сир, вам записка. – Слуга бесшумно возник рядом, предлагая Морису бумажный прямоугольник на подносе.
– От кого? – без малейшего интереса спросил Морис, краем глаза отмечая, что прямоугольник – это визитка одного из лучших портных Брийо.
– Человек в маске, сир. Он назвался Андре Вульф.
– Вульф?! – Морис чуть не подскочил на месте. – Вульф! Дай сюда!
«Прошу об аудиенции, сир. Ваш верный хвостатый вассал Андре Вульф».
Ах ты! Ах ты, сукин сын! Живой! Ну, я тебе… я тебя… сам тебе хвост оторву! Я тебе покажу вассала, мать твою!..
– Веди ко мне. Черным ходом, чтоб никто не видел!
Попасть во дворец оказалось целой историей. Назови он свое прежнее имя, и все двери бы открылись перед ним, вслед ему летели бы завистливые шепотки, а придворные дамы строили ему глазки и роняли платочки. Для неизвестного же в маске все было куда сложнее. И дороже. Да, именно дороже! Пришлось подкупать лакея, чтобы тот позвал Рене, доверенного камердинера Мориса. Потом пришлось убеждать Рене, что принц сильно разгневается, если ему не отдать записку. На убеждение Андре потратил один золотой франк из трех, оставшихся после посещения магазина, мага-целителя и обеда в любимой ресторации.
Что ж, франк – небольшая цена за возвращение собственной жизни в привычное русло.
Идя за Рене, Андре тихонько насвистывал забавную арию из новой постановки варьете «Всегда быть в маске – судьба моя!» Он всегда любил музыку и не пропускал ни одной премьеры и ни одной примадонны. А эта ария прямо в яблочко! Андре даже подумал было назваться мистером Икс, но здравый смысл подсказал не шутить так с Морисом. Вдруг не догадается? Вдруг Морис уже в курсе безвременной кончины лучшего друга и с горя напился? Тогда точно не узнает. В пьяном виде у Мориса туго с чувством юмора.
Андре ошибся. Морис не был пьян: прямые каштановые волосы причесаны волосок к волоску и перевязаны сзади бархатной лентой, на узкой носатой физиономии (фамильная «благородная выразительность» Буоннов) поблескивают очочки в золотой оправе, тонкие губы сжаты, взгляд сосредоточенно бегает по строчкам каких-то даже на вид невероятно скучных финансовых документов. Воплощение занудства в занудном кабинете, достойном какого-нибудь сионайского ростовщика. Их общая шутка с банком, несомненно, была прекрасна, но несколько затянулась. Скучно же это – возиться с бумажками, тем более когда в Пале-Рояль чуть не каждую неделю привозят свеженьких девочек-дебютанток. При императоре красотка может сделать неплохую карьеру, а если не при императоре, то при одном из принцев.
Правда, Морис в последнее время не заводил постоянных фавориток, довольствуясь случайными связями. Ему, видите ли, интриги надоели, а фаворитка – это те же интриги, только еще и в постели. Что он, не человек, что ли, вместо здорового секса заниматься нездоровой политикой? Нет уж.
Андре не понимал его затруднений. Приказал девице занять ротик чем-то более полезным, и всех дел. Слушать еще, что там эти птички щебечут! Глупости какие. Еще большие глупости, чем среди бела дня копаться в нудных бумагах.
– Сир, – шедший впереди Рене поклонился Морису.
– Сыр, – шутливо скопировал его поклон Андре.
– Сукин ты сын! – Вскочив из-за стола, Морис кинулся к Андре, обнял его, хлопнул по плечу. – Я ж почти поверил! Ах ты, ах ты, сукин сын!..
– Чтобы я – и так бездарно сдох? Не дождутся! – Андре обнял друга в ответ.
– Не дождутся! – подтвердил Морис и оттолкнул Андре, подцепил пальцем маску. – А это зачем?
– Таинственности ради. Или ты думаешь, франкские служители Единого, увидев меня, не побегут докладывать Радетелю Всея Руссии? Благодаря старому пню меня прокляли от дверей каждого храма в Руссии, Славии, Триречье, Валахии… короче, во всех восточно- и западно-славских закоулках. Баран!
– У него сын погиб, Андре.
– И поэтому должен погибнуть я, да? Я к этому слизняку пальцем бы не прикоснулся! Каминными щипцами бы побрезговал тронуть! Не то что собственной шпагой! Безмозглые кретины! Уроды! Морис, ты должен помочь найти того негодяя, который меня подставил!
– Андре…
– Этому сукины сыну показалось мало лишить меня жизни, он лишил меня даже имени! Я теперь не могу даже тебе сказать свою фамилию. Сгорю к демонам собачьим. В Светлом Очистительном Пламени, мать вашу!
– Андре! – от жесткого тона Мориса Андре вздрогнул и замолчал. – Успокойся. Сядь, выпей…
– Да, налей мне того руанского, сорок третьего года!
– Воды выпей, идиот! – Морис нахмурился.
Андре глянул на него с недоумением.
– Воды? Ты сдурел, приятель.
– Не я, а ты сдурел. И не смей мне тыкать, только по титулу, идиот! Хочешь, чтобы о тебе через полчаса знал весь Пале-Рояль, через час – вся Франкия, а через два – Всерадетель?
– Ох же, демоны собачьи… – Андре упал в кресло и закрыл лицо ладонями.