Жена русского пирата
Шрифт:
— Действительно. Она тоже из Куреней, и фамилия у неё та же — ошибки быть не может, село не очень большое…
— Ты её любил?
— Руфа, она все равно умерла!
— Зря ты так раздражаешься, я вовсе не собираюсь закатывать тебе истерику… Неужели ты ничего не заметил?
— А что я должен заметить?
— На кого Катерина похожа?
— Не знаю. Просто в первый момент мне показалось: она так повернула голову… Я подумал, совсем как Стеша…
— Да-а… а ведь не увидеть может только слепой: она же вылитая
— Но я не помню свою мать в молодости!
Руфина Марковна встала и порылась в шкафу.
— Где же этот альбом? Вот! Посмотри, кто на фотографии?
— Моя мать… Господи, да это же Катерина!
— Убедился? То-то же. У вас даже уши одинаковой формы, не спутаешь!
— Ты хочешь сказать, что…
— Боишься произнести вслух? Тогда это сделаю я: да, Катерина — твоя дочь!
— Но ведь Стеша… никогда не пыталась… я оставил ей адрес… на всякий случай!
— Значит, и людям из народа не чуждо благородство.
— А разве я сам — не из народа?
— Хочешь сказать, тебе это чувство незнакомо?
Первенцев вздрогнул и посмотрел на жену: Руфина шутила. Даже юмор у неё был твердый, как обложка "Капитала" Маркса.
— Я был женат, Стеша — замужем…
— Ради бога, Первенцев, меня вовсе не интересует, что тобой в тот момент двигало. Главное, ты поступил порядочно: не бросил жену с ребенком, не стал поддерживать связь на стороне… В двадцать лет ты ещё был такой телок!
— Что же мне теперь делать?
Руфина Марковна пожала плечами.
— Тебе решать. Думаю, Катерина тоже ничего не знает, так что лучше пока не спешить…
Чете Гапоненко москвичи выделили отдельную комнату. Казалось бы, теперь они наконец могли отдохнуть с дороги и заснуть, едва коснувшись подушки, но продолжали шепотом разговаривать — их переполняли впечатления, впрочем, каждого свои. Дмитрий о своих планах предпочел пока молчать. Он ещё не был уверен, что Катерина их поймет и оценит. А если поймет, то не проговорится ли однажды кому-нибудь. Потому он просто лежал и слушал, что говорила Катерина.
— Мить, а ты заметил, какая у Аристарха Викторовича жена старая? Он против неё как младший брат…
— Я думаю, по годам она не так уж и стара. Просто не обращает внимания на свою наружность. Есть такие женщины…
— А я-то всегда думала, что барские жены как куклы разнаряжены. При прическе, при помаде…
— Какая же Руфина барская жена? Она — большевичка. Иными словами, своему мужу товарищ.
— А я тебе кто? Не товарищ? — как и многие другие женщины, Катерина случавшееся с окружающими всегда примеряла на себя.
— Сравнила! Товарищ! Фу, гадость какая! Ты — моя любимая женщина, самая красивая… самая желанная, — он в момент загорелся от одного этого слова, но тут же себя одернул: нельзя, а ну как скинет?
— Пашка ещё не шевелится?
Он приложил руку к её животу.
— А почему Пашка? — поддразнила его Катерина. — А если — Павлина?
— Что? Девка?! Мы тогда её не выпустим! Пусть там и остается… Нет, сначала мужика.
Он попытался слегка отодвинуться, но почувствовал, что Катерина его не пускает.
— Ты чего? — спросил он хрипло. — Я ж за маленького беспокоюсь!
И услышал, как она смеется.
— Если думаешь, что там мальчишка, так ничего ему не сделается!
Катерина поднялась по привычке рано утром. Расчесала пушистые от хорошего мыла волосы, заплела косу, уложила короной. Платье надела из купленных Дмитрием, чтобы выглядеть понаряднее. То, что вчера пообещал ей Аристарх Викторович, показалось Катерине невозможным счастьем! Услышав от Дмитрия о ненормальной, как считал тот, мечте жены выучить несколько иностранных языков, он отнесся к этому неожиданно серьезно.
— Вам повезло, Катя, — сообщил он. — Как раз на этой неделе начинается набор на курсы переводчиков. Языки те, кого примут, будут выбирать по своему усмотрению. А директор этих курсов — мой хороший товарищ.
— Нельзя ли пойти туда завтра? — спросила Катерина с замиранием сердца, умоляюще глядя на мужа — только бы не стал протестовать!
— Завтра? — слегка растерялся Первенцев, но потом подумал и сказал: — Отчего же нельзя? Можно и завтра.
— Митя! — Катерина глянула на мужа — тот снисходительно улыбнулся.
— Что ж, иди, попробуй, раз я сам тебя подбил…
Он пока не знал, как в своих планах на будущее употребит познания Катерины, но уже чувствовал, что они не помешают. Сам он тоже собирался на следующий день идти с Первенцевым-младшим. Его интересовали обещанные Константином курсы шоферов… Перед тем, как заснуть, Дмитрий посоветовал жене:
— Оденься получше. Думаю, внешность на этих курсах тоже не последнее дело. Что с тобой? — удивился он, почувствовав, что Катерина дрожит.
— Мне так страшно! А вдруг они откажут? Мол, сельская, малограмотная…
— Малограмотная? Пусть учат. Власть народная, у неё всякие школы, ликбезы… А будешь так нервничать, я тебя никуда не пущу! Еще не хватало, чтоб из-за этих курсов ты Пашку не доносила!
— Я уже спокойна, Митенька! Все прошло. Я не дрожу, вот посмотри!
Он удовлетворенно кивнул, и через минуту уже спал, а Катерина ещё часа два ворочалась с боку на бок…
За утюгом Катерине пришлось сходить на кухню. Все остальные в доме ещё спали, а Нюша уже вовсю хлопотала. Нагрела ей утюг на плитке, так что гостья и себе платье погладила, и мужу новую рубашку приготовила — чать, не чухонцы какие! Походила по комнате. Кроме нее, больше никто не проснулся. Катерина опять отправилась на кухню: она решила помочь Нюше. Та не столько помощи предлагаемой обрадовалась, сколько забеспокоилась: