Жена волка
Шрифт:
— Не стоит сопротивляться своим желаниям, — покачала она головой. И, словно наперекор моим мыслям, добавила: — Дело ведь не в том, что на вас появились истинные метки. Не в этом причина, почему вас влечет друг другу. Я знаю, что ты нравилась куратору и раньше. А он нравился тебе. Почему ты так сильно пытаешься отгородиться от своих чувств? Даже если бы между вами была простая интрижка, а это не так, — вставила она многозначительно, — почему бы не поддаться эмоциям?
Я сдвинула брови и напряглась. От этого вопроса
И действительно, почему?
Ответ пришел как-то сам собой.
— Знаешь, однажды я уже была влюблена, — проговорила я, встала с кровати и подошла к широкому подоконнику, на котором так любила сидеть. Залезла на него с ногами и посмотрела в окно. — Я доверяла своему жениху, и ничем хорошим это не кончилось.
— Правда? — удивилась Тиль и даже повернула ко мне стул в полоборота. — А чем кончилось? Он тебе изменил?
— Ага, — кивнула я и улыбнулась, бросив на нее короткий взгляд. — А затем чуть не убил, приложив по голове бутылкой из-под шампанского. Романтик был!
— И что ты сделала? — посерьезнела девушка. — Надеюсь, ты ему отомстила?
— Нет, — покачала головой в ответ. — Мне, знаешь, немного не до этого было. Да и не хочу я мстить. Наверно нужно было бы жаждать крови, мечтать о возмездии, "око за око" и все такое. Но это как-то не по мне. Я просто хочу забыть о его существовании и все.
— Да ты настоящее чудо, — фыркнула Тилья и, увидев мое выражение лица, добавила: — Не потому что я считаю тебя молодцом, не думай! Я бы твоему бывшему… ладно, не об этом речь. Чудо ты, потому что редкое. Не бывает таких девушек, чтоб подобное прощали.
Я пожала плечами и вяло улыбнулась.
— Он еще и квартиру мою на себя переписал. А она бабушкина была. Вот что обидно.
Тилья нахмурилась.
— Что такое квартира, шампанское и что значит переписал?
— Шампанское — это вино такое. Квартира — в смысле дом. Дом он мой забрал. Семейное гнездо, — добавила, распахнув руки для пущей наглядности.
Тилья ударила себя по лбу и встала со стула, направившись к себе в комнату.
— Вот по этому оборотнем быть лучше, чем человеком, — донеслось оттуда. — Я бы за такое ночью горло перегрызла, и всего делов.
Через пару мгновений она вернулась и всунула мне в руки чашку с облепиховым чаем. Оказывается, в камине в маленьком котелке Тилья уже давно грела воду и заваривала этот напиток. Вот где настоящее волшебство!
— Спасибо, — зажмурилась я, вдыхая дивный запах.
— Значит, поэтому ты не веришь мужчинам, — закончила девушка.
— Что? Почему? Нет, я верю, — поторопилась сказать в ответ. А потом поняла, что, может, это и не совсем правда. — Просто… чтобы верить, мне нужно чуть больше, чем какая-то метка и, прости за подробности, жуткое желание размножаться.
Тилья подавилась своим чаем, и мы обе засмеялись.
Вечер закончился гораздо лучше, чем начался. Очень скоро мы улеглись по своим кроватям. И я почти совсем не размышляла о снежно-белой шерсти, на секунду мелькнувшей в отражении старого зеркала. Всего на миг перед тем, как Тилья выключила свет. Затем комната погрузилась во мрак, и только лунный свет из окна освещал пустую металлическую раму.
Утром я проснулась уже совсем в другом настроении. Казалось, что сегодня и солнце светит ярче, и трава зеленее, и старое зеркало совсем не такое уж и пустое.
Я боялась предполагать, что вчера видела в отражении именно Ранфера. Его волка. Слишком не хотелось разочаровываться, когда оказалось бы, что это лишь плод моей фантазии. Однако, стоило получше разлепить глаза, как я увидела на подушке рядом с собой невероятно дивный цветок.
Светло-розовый с широкими мясистыми лепестками он немного напоминал нашу земную лилию. Только был гораздо крупнее. А еще от него шел легкий призрачный свет. Почти незаметный. Но если наклониться и сунуть нос в самую сердцевину цветка, вдыхая сладкий, как мед, аромат, то становилось заметно: круглые золотисто-желтые тычинки испускают мягкое сияние.
— Ой, что это?! — воскликнула Тилья, которая к этому моменту тоже проснулась и уже пробралась ко мне в комнату. А я за любованием дивным растением ее даже не заметила.
— Да, вот… — промямлила, чуть протянув это чудо вперед и тут же возвращая обратно к себе.
Почему-то ужасно не хотелось отдавать цветок Тилье. Он же был мой, правда? Мой?
— Это же Коралловая лилия! — восторженно проговорила девушка, рассматривая растение так и эдак и вот-вот норовя схватить своими цепкими пальчиками.
— Я пойду, поставлю его в воду, — прищурившись, бросила я, вскакивая с кровати, пока Тилье не вздумалось забрать мою прелесть.
— А кто тебе ее подарил? — спросила она вслед, пока я искала в нашем шкафу какую-нибудь банку.
Конечно, банки там не оказалось, поэтому я решила воспользоваться собственной чашкой, позаимствованной из столовой еще в первый день обучения.
— Это куратор Крас, да? — продолжала наседать Тилья.
Я тем временем уже плеснула воды из котелка, в котором у нас всегда хранится немного жидкости для чая, и понесла лилию на подоконник, поближе к солнцу.
— Понятия не имею, кто подарил. Утром нашла… на подушке.
К щекам сама собой прилила краска.
"Нашла на подушке". Интересно, кто бы это еще мог быть, если не Ранфер?
— Полагаю, что если цветок мне подарила не ты, то это все же куратор, — протянула я, не хотя.
— Это не я, уж поверь, — усмехнулась девушка. — Стала бы я дарить тебе цветок первой любви?
— Чего?
— Ну, первой любви! — повторила Тиль, поигрывая бровями. — Коралловая лилия считается цветком первой любви. Символ такой.