Женаты по договору
Шрифт:
Но главное — такие занятия нравились Лауре и Дэни. Они безумно любили, когда, открыв огромную книгу с картой, Мира водила пальчиком по цветными линиям границ и проникновенно, как будто раскрывая тайну государственной важности, рассказывала о той или иной стране, уделяя особое внимания традициям и культурным обычаям.
Но сегодня дети хотели поделиться новостями. Поэтому, устроившись на полу, они наперебой заговорили:
— Через неделю наши родители проводят бал!
— Мама долго спорила и даже кричала, представляешь, Мира?! Оказывается, она уже заказала кучу нарядов и драгоценностей, а папа и
— И приглашения разослала! И даже барону Терьи!
— И маркизе де`Милар!
— Папа ругался! Громко! Долго!
— И такие слова говорил…
— Тише-тише, дорогие мои! — Мира улыбнулась и подняла вверх ладони в успокоительном жесте, — Что я говорила вам о сплетнях?
— Только недалекие умом разносят сплетни и радуются им, — заученно проговорила Лаура, но тут же смешно поморщилась, — Но разве это сплетня? Это то, что вчера у нас было!
— А вы подслушали, — больше утвердительно, чем вопросительно заявила девушка, в притворной строгости нахмурив брови, — Как это неблагородно с вашей стороны, уважаемая леди, уважаемый сэр.
— В этом не было необходимости, — фыркнул Дэни, — Их крики слышал весь дом! И, боюсь, даже улица!
— И неужели вам это понравилось?! — артистично распахнула рот и глаза Мира в ужасе.
— Это было смешно, правда, Дэни? — хохотнула Лаура.
— Очень смешно! — кивнул, усмехнувшись, ее брат. — Как в цирке!
— Как это жестоко! — печально вздохнула Мира, карикатурно закатив глаза и прижав к груди ладонь, — Вы такие жестокие, дети!
Подобная актерская игра — совершенно не искусная и потому смешная, вызвала очередной приступ хохота, и Мира, не удержавшись, рассмеялась вместе со своими подопечными.
Она любила этих детей. Иногда — жалела. И пыталась уберечь от жестокости и грязи этого мира, как могла. Ведь в свое время они сами, того не понимая, сделали для нее то же.
Иногда Мира видела сны о своем прошлом. Или же не специально, под влиянием момента, погружалась в не самые приятные воспоминания.
Увы, ни деньги, ни титулы не делают из людей хороших родителей — эти вещи вообще между собой не связаны. Сама Мираэль, являясь по праву рождения графиней Тордуар, не испытала за всю свою жизнь ни капли родительской любви, хотя старалась вызвать хотя бы чувство гордости и удовлетворения за себя. И потому — с раннего детства училась и выполняла все требующееся от нее.
Только это не помешало родному отцу буквально продать ее — продать торгашу и коммерсанту, которому было важно лишь одно — заполучить в свои лапы титул, а с ним — и возможность просочиться в верховную палату.
Да, она стала женой самому богатому в их краях человеку. Подарила ему свое родовое имя в обмен на деньги и решение проблем фамильного особняка, а сама получила…
Полное равнодушие.
Жена Аттавио Дэрташу оказалась просто не нужна. Особенно такая юная. Еще вчера — девчушка в детском платьице.
Однако надо отдать мужчине должное — он сделал Мире крайне заманчивое предложение: жить своей жизнью, пользоваться его деньгами и не мешаться под ногами.
И, конечно, Мираэль мгновенно им воспользовалась! Взяла мужнюю фамилию, все необходимые документы и уехала на бричке куда глаза глядят. Подальше! Ну и пусть — в неизвестность! Зато — туда, где не знали ни имени Дэрташ, ни ее саму!
Благодаря
Черное глухое платье с высоким воротником. Туго заплетенные косы, надежно спрятанные под чопорным чепцом с короткой вуалью. И никакого макияжа.
Подобный облик даже на расстоянии отталкивал и вызывал недоумение. Конечно, особо внимательные могли без проблем отметить тонкий стан и упругую пышную грудь. Легкую поступь и нежнейшие черты лица с безукоризненной кожей, будто у ангела. А скромность и даже некая отрешенность молодой особы наводила мысли об искренности и чистоте, но никак не о распутстве и разгульности. Посему — учительницу по имени Мира Дэрташ знали. Жалели. Уважали. И ничего лишнего по отношению к ней не позволяли.
Как правило. Но бывали, конечно, и исключения.
Взять, к примеру, Лауру и Дэни.
На публике, конечно, они вели себя хорошо и прилично, отлично вымуштрованные сначала своей гувернаткой, потом — самой Мирой.
Но наедине…
В отсутствии свидетелей…
О, это было настоящее приключение!
Каждый день!
Каждый урок!
Самое настоящее и неповторимое приключение!
С отпрысками Копш Мираэль могла позволить себе и посмеяться, и пошутить, и побегать, и потанцевать.
И даже устроить какую-нибудь тихую и, в целом, неопасную диверсию.
А почему, собственно, и нет?
Будучи ребенком, Мира всегда вела себя тихо и примерно. Не дай Бог-творец вызвать недовольство гувернантки, которая обязательно доложит отцу, а тот, вызвав дочь на короткий разговор, кратко и емко выскажет свое недовольство и посмотрит так, будто та Родину продала. И этого было достаточно, чтобы отбить всяческое желание шалить.
Лишь с возрастом Мираэль поняла, что уже одно существование у графа отпрыска женского пола, а не мужского, было разочарованием — что бы она не делала, что бы не говорила и как бы не выглядела. И хотя женщина вполне могла стать наследницей (хотя что там можно было наследовать? полуразрушенный особняк, да истощенные земли с ветхими деревеньками и истощенными крестьянами?), вряд ли графа можно было посчитать приверженцем современных веяний. А потому — зависшему в средневековых устоях.
И потому — сейчас Мира с удовольствием восполняла пробелы в длинном списке детских проказ. Но, будучи взрослой, контролировала их уровень и умело шифровала и скрывала, заметая следы.
Поэтому для всех, даже для гувернантки, они просто занимались уроками и ответственно грызли гранит науки. И не вызывали и капли сомнений в компетенции молодой учительницы.
За обедом, пользуясь обычным отсутствием взрослых (чета Копш были приглашены на обед к партнерам, а гувернантка, явно переборщив «не совсем чаем», прилегла в своей комнате), Лаура снова подняла тему званного вечера.