Женевьева. Жажда крови. Дракенфелс
Шрифт:
– Сто девятнадцать тысяч двести пятьдесят пять золотых крон семнадцать шиллингов и девять пенсов.
Детлефу начинали здорово надоедать эти повторы. Хотел бы он, чтобы эта сумма могла измениться, в одну сторону или в другую. Желательно в другую. Если у него есть друзья на воле, он надеялся, вдруг они испытают приступ щедрости. Но это должен быть приступ просто сверхъестественной щедрости, чтобы он был хоть как-нибудь сравним с такой суммой.
– Сто девятнадцать тысяч двести пятьдесят пять золотых крон семнадцать шиллингов и девять пенсов.
– Хватит. Я устал это слушать.
– Я знаю, - возразил Козински с завистливым уважением.
– Но сто девятнадцать
– Представь город, построенный из золотых монет, Козински, - сказал Джастус.
– Башня из монет, уложенных в столбики, высокие, как храмы, груды монет, будто дворцы.
– Сто девятнадцать тысяч двести пятьдесят пять золотых крон семнадцать шиллингов и девять пенсов.
– Вот опять.
– Да уж, держу пари, сам Император Карл-Франц не сумел бы захапать сто девятнадцать тысяч двести пятьдесят пять золотых крон семнадцать шиллингов и девять пенсов.
– А я думаю, смог бы. Во-первых, ему из этого тоже кое-что принадлежало.
Гуглиэльмо с удивлением покачал головой:
– Но как ты ухитрился, Детлеф? Как только сумел потратить такую сумму? За всю жизнь через мои руки едва прошло пять тысяч крон. А ведь я занимался бизнесом, торговлей. Как ты исхитрился потратить сто девятнадцать…
– …тысяч двести пятьдесят пять золотых крон семнадцать шиллингов и девять пенсов? Легко. Выросли цены, и возникли издержки, не предусмотренные изначальным бюджетным планом. Мои счетоводы были преступно небрежны.
– Тогда почему они не сидят с нами в этой камере?
– Хм… - Детлеф почувствовал себя пристыженным.
– Ну, большинство из них были… как бы… мм… убиты. Боюсь, что кое-кто из вовлеченных в это дело оказался неспособен на широту взглядов. Мелочные умы и деньги губительны для артистического духа.
В углу камеры с потолка капала вода. Керреф пытался было ловить ее в воронку, свернутую из страниц книги, которую Зарадат не потрудился украсть, но Козински сжевал промокшую бумагу. Вчера к ним заскочила мышь, и Козински съел и ее тоже. Он сказал, что ему доводилось есть и не такое в походе в Северные Пустоши.
– И все-таки,- недоумевал Гуглиэльмо,- потратить такие деньги всего лишь на пьесу…
– Не всего лишь на пьесу, мой милый Гуглиэльмо! А на пьесу. Представление, доведись ему только увидеть свет, навсегда осталось бы жить в умах и сердцах смертных, которым посчастливилось видеть его. Это представление окончательно подтвердило бы мою репутацию главного гения наших дней. Представление, которое, мягко выражаясь, многократно окупило бы жалкие затраты на его постановку.
Пьеса называлась «Подлинная история Сигмара Молотодержца, основателя Империи, спасителя Рейка, победителя Тьмы». Детлеф Зирк написал ее по заказу выборщика Миденланда. Это эпическое представление должно было состояться в присутствии самого Императора Карла-Франца. Детлеф намеревался задействовать в постановке все ресурсы трех поселений в Срединных горах. Их обитателей наняли статистами, предстояло возвести деревянный замок, который по ходу пьесы должен был сгореть дотла, были приглашены маги для создания достоверных иллюзий в сценах с участием колдовства.
Естественный амфитеатр, в котором должно было состояться представление, располагался в двенадцати днях езды от Миденхейма, и Император с выборщиками собирались прибыть туда в составе пышной процессии. Потом предполагался двухдневный пир, просто в качестве пролога к драме, а действие эпоса разворачивалось в течение целой недели, с перерывами на еду и сон.
Сам Детлеф, величайший
И все это пошло прахом из-за такой мелочи, такого пустяка, как вспышка морового поветрия среди статистов. Лилли Ниссен отказалась трогаться из Мариенбурга, когда до нее дошли новости об эпидемии, и она была лишь первой из множества вернувших приглашения. В конце концов, и сам выборщик вышел из игры, и Детлеф оказался перед необходимостью в одиночку разбираться с целой армией разъяренных кредиторов, когда казна выборщика отказалась вдруг платить по долговым распискам. Учитывая обстоятельства, он счел необходимым переодеться жрецом и удрать в Альтдорф, где, к несчастью, его появления уже дожидались посланцы выборщика. Издержки к тому времени достигли огромных размеров, и те, кто раньше выкладывал по тысяче золотых крон, чтобы он забронировал им билет, теперь шумно негодовали и требовали возврата денег. Ну и кроме того, ходили слухи, что три деревни намерены скинуться и обратиться с прошением в гильдию наемных убийц.
– Это должно было быть великолепно, Гуглиэльмо. Ты бы рыдал, увидев это. Сцена, в которой я побеждаю силы зла при помощи одного лишь боевого молота и благородного сердца, навеки сохранилась бы в анналах великого искусства. Представь себе: я - Сигмар, все мои союзники мертвы или бежали, гномы еще не перешли на мою сторону, и я направляюсь, отбрасывая перед собою массивную тень, чудо сложных световых эффектов, к центру поля битвы. Гоблины выползают из своих нор. Целых два часа я стою неподвижно, пока собираются гоблины, один ужаснее другого. Женщин и детей на этом месте драмы удаляли, их развлекали в другом месте акробаты. Я заказал хорал потрясающей силы моему постоянному композитору, Феликсу Хуберманну. Я лично разработал маски для каждого гоблина. Когда их орды, наконец, собрались бы вокруг меня, я должен был достать молот - мой сверкающий, священный, поющий металлический боевой молот, - и он сиял огнями, каких ты никогда не видывал. Ты надолго онемел бы от величия «Темы Молота» Хуберманна и почувствовал бы, как юность возвращается к тебе, когда я показываю свой героизм и мужество в сражении с гоблинами и Великим Чародеем. Это было бы триумфальным венцом моей и без того великолепной карьеры.
«Трагедия Бретонской куртизанки» была бы забыта, «Любовь Оттокара и Мирмидии» совершенно померкла бы, и критики, которые так глумились над моей экспериментальной постановкой Клейгеля «Великие дни Империи», вспороли бы себе глотки от стыда.
– Если бы слова были пенни, ты уже давно вышел бы на свободу, - заметил Джастус.
– Пенни! Только их я и могу надеяться заработать здесь. Видели моего вчерашнего посетителя? Парня с порочным взглядом и отвратительно подергивающегося?
Гуглиэльмо кивнул.