Жених под елкой
Шрифт:
– Отчего же, пусть придет.
– Я думаю, – наклонилась к ней и прошептала Светлана, – у вас до свадьбы все наладится!
– О, когда она только будет, наша свадьба? – вздохнула Маша.
– Я про нашу говорю, – хихикнула Светлана. – Но и ваша не за горами, поверь опытной невесте. Иван так старается только ради тебя. Нет, конечно, и человек он хороший.
– Ешь омлет, Машунь, – поставил перед ней тарелку Эдик. – Тебе силы нужны. Тачкин наш, Телегин то есть, сегодня зверствовать будет. Я уеду, он на тебе отыграется. Сегодня главное представление разыграет перед Грабовским, вот увидишь.
– Лучше бы мне на это не смотреть!
– А придется, – вздохнул Эдик и пожал Машину руку.
Как коллега, как товарищ, как друг.
А что Иван подумал?!
Иван стоял в дверях и мрачно взирал на завтракающих. Рядом с ним подпирал стенку Федоров. Выглядела жертва бритоголового произвола удручающе-печально. Рваный, грязный, когда-то белый халат. Оборванный местами, где-то прилепившийся намертво скотч. Босые волосатые ноги в стоптанных тапочках, где только их нашел и куда дел штаны? Красная физиономия, сизый нос и фиолетовый фингал под правым глазом – кто-то из бритоголовых оказался левшой…
Но настроение у Федорова было превосходное! Он едва не пел от радости, что смог кому-то пригодиться, что в трудную минуту чужой жизни подставил себя под удар судьбы. Судьба прицельно ударила в образе Шкафа, после того как тот обнаружил подмену.
– Братцы! Я такой счастливый! За это нужно выпить!
– Шампанского! – поддержала его Светлана. – В честь наших спасителей Маши и Ивана!
– И меня, ребята, и в честь меня!
– И в твою честь, Федоров, только не пей больше!
– Хорошо, завяжу, наливайте!
Маша посмотрела на Ивана с чувством огромной благодарности, словно это ее он вырвал из лап тюремщиков, отразив атаки целого войска. Доблестный рыцарь поймал ее полный восхищения взгляд и иронично усмехнулся.
– Я действовал и буду действовать исключительно во благо моему заведению…
Как оплеуха, его слова привели Машу в чувство и спустили с небес на землю!
– …Репутация «Ключей» не должна пострадать…
Он еще что-то говорил, но Маша больше не слушала. Медленно жевала ставший внезапно таким безвкусным омлет и думала, что разум должен торжествовать над чувствами, иначе люди совершат слишком много непоправимых ошибок.
– Как бы то ни было, – проговорила она, когда его голос стих, – спасибо.
– Пожалуйста, ешьте на здоровье.
– Сыта по горло.
– А я-то уж как сыт!
– Ребята, а вы чего? – задала резонный вопрос Светлана, глядя на перепалку Маши и Ивана.
– Извините, – спохватилась Маша. – Сказывается напряжение, я волновалась за… вас.
– А мы волнуемся за тебя, Машунь, – прочувствованно сказал Эдик. – Мы уезжаем, ты остаешься. Смотри, как бы этот Гробовой-Могильный не отомстил тебе за подругу. Жуткий тип! У него вид криминального авторитета! Папаша целой мафии! Хорошо, что мы больше с ним не встретимся.
– Он отец единственной дочери, – уточнил Иван.
– Вообще-то, – вздохнула Маша, – он наш генеральный директор.
Бочкин присвистнул и почесал затылок, не понимая, что конкретно он должен предпринять, чтобы не усугубить и без того плачевную ситуацию с новым боссом и коллективом.
– За обедом, – сказал Иван, – я поговорю с ним начистоту. Он наш постоянный клиент, когда-нибудь должны же завязаться доверительные отношения.
– Какой смелый поступок! – восхитилась Светлана.
– Но для того чтобы разрядить обстановку, – продолжил он, – мне понадобится еще кто-то.
– Резонно, – согласился Эдик. – Телегин всегда таскает Машу на деловые переговоры, чтобы она своим присутствием смягчала официоз. Еще она умная, начитанная и умеет быстро принимать решения в критической обстановке.
Бочкин чувственно пожал ладонь Маши, но, словно обжегшись о взгляд Ивана, быстро отдернул руку.
– Иван, я пойду вместе с тобой к Грабовскому, – решительно заявила Маша.
– Принимается.
– Только не берите нашего Тачкина, – посоветовал Эдик. – Он обязательно все испортит.
– Третий лишний, – многозначительно произнес Иван, пристально глядя на Машу.
Ну и чего разглядывать?! Маша его не понимала, он словно разрывался между обидой с ревностью и любовью к ней. Что в таком случае могла сделать Маша? Начать оправдываться, что она не такая, как все, что с первым встречным в койку прыгнула по большой и чистой любви с первого взгляда, что кроме Ивана больше никого у нее нет?! Другая бы так смогла, Маша – нет. Унижаться перед мужчиной, пусть даже любимым, она посчитала ниже своего достоинства. Если действительно любит, все простит, даже чего не было и быть не могло. Иначе она не сможет жить под постоянным подозрением и наблюдением. Любящие сердца должны верить друг другу, а люди – доверять.
Будто в подтверждение ее дум над столом пролетела легкокрылая бабочка и опустилась на плечо Ивана. Маша смотрела на нее завороженным взглядом и завидовала тому, что та легко и просто может прикоснуться к дорогому Машиному сердцу мужчине. Маша не бабочка! Ха, какое поразительное открытие! Спина не чешется, значит, крылья не растут, порхать не сможет при всем желании. Она рабочая пчела, лишь однажды вообразившая себя бабочкой. И этим все сказано.
Маша ушла с чувством обреченности. С ее характером она мало что могла изменить, полагаясь только на инициативу Ивана. Она шагала медленно, надеясь, что Иван выбежит следом, догонит ее и начнет говорить несущественные глупости, которые их рассмешат и помирят навсегда. Но он не вышел и не побежал. Маша, не оборачиваясь, прошла дальше.
Возле дома ее ждал Телегин. Его хмурый вид, больше подходящий для Суконкина, изможденное тяжелыми думами лицо и весь нарочито спортивный облик говорили о том, что он готов к решающему штурму.
– Босс прибыл, Морозова, где ты ходишь?! Только что я видел у крайнего коттеджа черный джип Могильного!
– Шеф у нас не Могильный, Борис.
– Могильный.
– Грабовский он! Ты перепутал.
– Какая-то пессимистическая фамилия. Могильный лучше. Но это хорошо, что ты меня поправила, Мария. Я и в дальнейшем надеюсь на нашу с тобой плодотворную совместную работу. Ты не видела Бочкина? А, он выбыл из строя в связи со скоропалительной женитьбой. Остаешься ты, я, Туманова с Суконкиным и Эллочка. Федорова я тоже освободил по уважительной причине. Он травмирован на всю голову. Распределим инвентарь следующим образом: мы с тобой идем на коньки, Туманову с Суконкиным отправляем на сани, Эллочке – лыжи. С сегодняшнего дня я ее бросил. Прикинь, Мария, эта стерва увлеклась лыжным инструктором! И это после того, как подписала брачный договор со мной! Но нет худа без добра. А если б я на ней женился?! Осталось бы только молить высшие силы о том, чтобы ее у меня кто-нибудь украл! А так у нас все обошлось без потерь. Ты, я вижу, тоже одна. Не соединить ли нам наши одиночества вместе?