Женька, или Миражи над Барселоной
Шрифт:
– Давай поговорим об Испании…Я даже из географии не очень ясно ее представляю… Ты у меня, как тот Штирлиц, что-то все решаешь, а мне не рассказываешь.
– Это неправда, – отрекся Василий. – Сколько ночей мы с тобой вместе выбирали.
Женя улыбнулась.
– Разве после ночи с тобой в памяти остаются какие-то беседы? Ты только коснешься меня пальчиками как из головы все вылетает. Я уж не говорю о продолжении… Тогда вообще начинаешь путать небо с землей.
Василий прижал ее на секунду к себе.
– Такие мысли у тебя, наверное, с перепугу…– услышала
– Может быть, – приблизив губы к его уху, пробормотала Женя. – Ты же знаешь, что я не могу переносить ни качку ни такие вот зависы. Что-то начинает со мной происходить…
Василий заглянул в ее сверкающие глаза, перевел
взгляд на порозовевшие щеки.
– Но здесь ничего не выйдет, – шепотом ответил он ей на ухо. – Самолет маленький и туалет только один …
– Я думаю, у нас получилось бы хоть где. Вообще-то мне начинает казаться, что я, в таком состоянии, могу и сама…
– Это несправедливо, – засмеялся Василия. – А как же я?!
Он уже почти весело оглядывал ее возбужденное лицо, потом тихо пообещал:
– Попробуем в Боинге. Здесь у нас даже времени не хватит…
Женя, вздохнув, вновь обхватила его обеими руками, просунутыми под полы расстегнутого плаща, легла щекой ему на грудь и попыталась уснуть.
Подлокотник ей мешал и Василий, чтобы Жене было удобнее, подтянулся в своем кресле. Стало уютнее, но сцепленные пальцы быстро онемели, и она ослабила их. Одна рука соскользнула вниз и наткнулась на то, вокруг чего крутились, и затягивали ее в бездну крамольные мысли. Она прижала на мгновение непослушника, но тот стал только напористее.
Василий заерзал в кресле и зашептал что-то в ухо умоляющим тоном. Женя не понимала слов, но уже из озорства прижала локоть еще раз…Мельком взглянув по сторонам, она убедилась, что никто за ними не наблюдает и, не давая опомниться Василию, сунулась головой под полу плаща. Она лишь потянула кончиками пальцев за язычок молнии, как обезумевший разбойник пружиной вырвался к ее губам…
Радиоголосилка прервала их игры в самом разгаре. Стюардесса, по-прежнему бодро, сообщила информацию о скорости, высоте, температуре в Питере, и распорядилась пристегнуть ремни. Самолет пошел на снижение.
Публика зашевелилась, и Жене пришлось оставить увлекательное занятие. Искоса поглядывая на мужа, она с удовольствием заметила, что лицо его порозовело, на губах бродило подобие улыбки, а глаза, когда он открыл их, были как у младенца, который видит все вверх ногами.
– Разбойница! – успел шепнуть он ей на ухо, прежде чем колеса самолета коснулись посадочной полосы и публика, вдруг очнувшись засуетились Никто не обращал на них внимания, только один старичок, с редкими седыми волосенками на голове, сидевший через проход от них, как-то очумело таращил глаза, в никуда. Может быть вспомнил молодость…а может и недавно пережитое. Эти старички горазды на сюрпризы…
Жучок из салона выскочил первым и еще долго оглядывался на самолет.
В Питере оказалось еще теплее, чем в Архангельске. Женя оглянулась на Василия и ей показалось, что он все еще не вернулся на
– Тебе понравилось?! – ткнулась губами ему в ухо она.
– Если мы все путешествие будет так снимать стресс…
– Так это же лучшее лекарство от страха,– засмеялась Женька.
По пути к зданию аэропорта она успела оглядеть стоявшие невдалеке самолеты. Их было несколько, но только один привлек ее своей необычностью – огромный никелированный снизу, до линии иллюминаторов, и надписью крупными латинскими буквами по верхней части фюзеляжа, небольшими двигателями, подвешенными под плоскостями. Крепления казались еще более тщедушными, чем сами моторы. Женя с сомнением подумала, что на таком дирижабле вряд ли перелетишь Россию, не то, что океан. Пожалуй в таком лайнере стресс можно снять только сексом по полной программе.
Остальные лайнеры были отечественными, Женя узнавала их по знакомым очертаниям, несмотря на повальное
увлечение российских летунов латинским алфавитом и
попытками напустить туману необычной раскраской.
В зале они сняли свой багаж с транспортерной ленты и
решили остаться на нижнем зале. Тем более что приятель Василия должен был подойти сюда же к колпакам телефонов-автоматов. Женя несколько секунд колебалась, не позвонить ли посреди ночи кому-нибудь…но, решив, что не стоит хвост обрезать дважды, опустилась в кресло. Василий, однако, перехватил ее взгляд и спросил в лоб:
– Может быть хочешь в город? Повидаться с кем?
– Я же недавно была здесь. Клары в Питере нет. А город…все вроде бы меняется к лучшему, а…как будто становится чужим. Может быть ты?
– Ну ты же все понимаешь, – отозвался тот.
Женя однако не поняла. Что-то темнит любимый. Даже для нее оторваться от родных мест непросто, а уж кусок жизни, который привязывает к этому городу, этой стране у Василия, куда большего размера…
– К нам, когда приедет твой поверенный? – шепотом спросила она.
Василий взглянул на часы, потом с подозрением на жену.
– Должен, где-то, через час…
– Если что, сможет подождать? – быстро продолжила допрос Женя.
Василий уже по интонации голоса понял, что дело нечисто. Знакомый блеск в глазах, влажный приоткрытый рот подсказывали, что вулкан в разгаре …
– Ты с ума сошла, – зашипел он, едва сдерживаясь от смешка. – Где?
– Да хоть где, – решительно прошипела Женя. – Ночь ведь.
Не дожидаясь капитуляции мужчины, она скомандовав Жучке сторожить, потянула мужа за рукав.
– Почему при аэропортах не оборудуют комнат для прощающихся, – посетовала она оглядываясь.
– Так мы даже не прощающиеся. Улетаем оба, – улыб-
нулся Василий.
– Ну и что? Мы прощаемся со своим городом, может
навсегда.
Василий засмеялся уже откровенно.
– Так это что, ритуал?
– Конечно. Иначе родина нас не отпустит,– вытаскивая
мужа во двор всерьез подвела Женя основу своему намерению.
Интуиция в поиске ее не подвела и проникнув за одну из больших дверей они оказались в объемном темном помещении, забитом багажными электрокарами.