Женщина нашего времени
Шрифт:
— Мои родители дают ланч в деревне для некоторых соседей тридцать первого декабря. Не хочешь ли ты поехать?
Харриет моментально представила себе один из редких семейных ланчей, устраиваемых ее матерью, с замечательными овощными блюдами, выставленными подогретыми на тележках. Ей было интересно встретиться с матерью Робина и посмотреть на дом, в котором он вырос. Она плохо себе представляла, как это будет выглядеть, за исключением того, что это не будет иметь ничего общего с Сандерленд-авеню.
— В качестве кого я буду там присутствовать? — спросила
— Как мой друг, — терпеливо ответил Робин.
— Спасибо. Я с удовольствием приеду.
Они повернули и пошли назад по той же дороге. Они не заметили ни одного человека, парк был пустым и почти совсем темным. Вдали перед ними виднелось коричнево-желтое зарево Пиккадилли.
— А за это ты пойдешь со мной к Джейн?
Робин вздохнул:
— Я не думаю, что Джейн так уж сильно меня любит.
— Джейн не одобряет некоторых сфер деятельности, которые ты представляешь. Но это не означает, что ты ей не нравишься. Мне будет очень жалко, если ты не придешь.
Подобных вечеринок было много. Харриет была достаточно честным человеком, чтобы признать это даже для себя, но она боялась, что без общества Робина день будет не очень интересным. Она простила себя, потому что у нее мало свободных дней и они драгоценны, и поэтому она будет не права, если позволит им пройти по-старому.
— Конечно, я приду, — пообещал Робин.
Он остановился, извлек из кармана их сцепленные руки и поцеловал костяшки ее пальцев.
— Я люблю тебя.
Потом он вновь взял ее под руку, и они пошли в сторону пустующих улиц.
Глава 11
Рождество на Сандерленд-авеню проходило традиционным образом, с теми же подробностями, вплоть до присутствия на обеде Лео.
— Вы пригласили Лео? — Харриет в изумлении уставилась на Кэт, когда мать между делом сообщила об этом в сочельник.
— А почему бы нет? Эйврил и Харолд уехали в Эйлат. Лео, когда позвонил, сказал, что всегда получал удовольствие, отмечая Рождество здесь вместе с нами, и поэтому я пригласила его и в этом году.
— Он получал удовольствие? Вы смеетесь надо мной, — проворчала Харриет.
Настолько, насколько она могла вспомнить, Лео постоянно жаловался на кухню Кэт, на неуклюжий юмор Кена, на то, что они упорно смотрят и слушают речь королевы, и его неизменную привычку засыпать на диване от утомительной скуки.
— Лео и я развелись два с половиной года назад. С чего бы ему хотеть присутствовать сейчас на семейном Рождестве?
— Я не знаю, дорогая. Он позвонил пожелать нам счастливого Рождества, я пригласила его, и он согласился. Лиза считает, что это хорошо.
— Это имеет какое-нибудь отношение к Лизе?
Кэт вздохнула:
— Харриет, не создавай себе, как обычно, проблем по этому поводу. Сейчас Рождество. Порежь это для меня.
Харриет послушно резала овощи и размышляла о том, что ее мать делает бесполезную попытку вновь соединить ее и Лео. Харриет знала: Кэт беспокоило, что она была одна. «Ты знаешь, о чем они говорят, Харриет. Только работа…» Она улыбнулась и попыталась представить себе, что делает Робин в доме своих родителей. Она должна найти нужный момент и рассказать Кэт, что она не одна, однако в ее планы не входит снова выходить замуж. Харриет думала, что единственной причиной, по которой она никогда не упоминала, матери о своих отношениях с Робином, было ее нежелание, чтобы Кэт строила тщательно продуманные планы их совместного будущего. Однако теперь стоило пойти на риск, если это остановит ее от попыток примирения с Лео.
— Я была так занята, — сказала она, — я не виделась с Лео месяцами.
Кэт крепко сжала губы:
— Я знаю, что ты занята. Не позволяй, чтобы работа заслоняла от тебя личную жизнь.
Харриет засмеялась и крепко обняла ее.
— Нет, я этого не допускаю.
На Рождественское утро пришел Лео со свойственным ему хорошим настроением и подарками, которыми угодил всем. Он слушал шутки Кена и вставлял свои, хвалил Кэт, носил тарелки и блюда, по-братски относился к Лизе и дружески к Харриет, в общем, вел себя, как примерный зять. Его присутствие сделало день более веселым. Даже Харриет была рада, что он пришел.
После продолжительного обряда принятия пищи Лео и Харриет настояли на том, что они будут мыть посуду. Лиза, которая похудела и выглядела почти бесплотной в белом вязаном платье, деликатно зевнула и сказала:
— Хорошо. Тогда я смогу посмотреть фильм.
В кухне Харриет вытирала посуду, которую вымыл Лео. Она сказала:
— Лео, что ты думаешь по поводу того, чтобы мы сейчас официально оформили нашу договоренность?
— Получить развод? Конечно, мы разошлись более двух лет тому назад. Это ведь только формальность, почему же нет?
И все. Харриет была удивлена, хотя для этого и не было особых причин.
Когда Лео размахивал в жирной воде щеткой Кэт для мытья посуды, он размышлял о том, как сильно изменилась Харриет. Она всегда была твердой, но сегодня она казалась стальной. Она всегда была энергичной, но сегодня казалось, что она находится в каком-то непрерывном движении. Однажды он полюбил ее за настойчивость и почувствовал себя ограбленным, когда она ушла от него. Но то, что он потом увидел в Харриет, избавило его от желания иметь что-либо общее с «Пикокс» или с этой чертовой «Мейзу». «Любой мужик, — подумал Лео, — подошедший к его бывшей жене на двадцать ярдов, подвергается жесточайшему риску утратить свое мужское достоинство». Он предпочитал, чтобы женщины были мягкими и податливыми или, в частности, одна женщина.
Щетка удовлетворенно болталась в воде. Ситуация была слишком мудреной для Лео, однако он был уверен, что в лучшие времена все образуется само собой.
Харриет вернулась домой в Хэмпстед утром на второй день Рождества двадцать шестого декабря. Кен отнес ее ночную сумку в машину и раскрыл свои голубые ворота так, как будто они скрывали за собой акры парка. Харриет ощутила прилив простой привязанности к нему.
— Кен, — вдруг вырвалось у нее, — вы счастливы, ты и Кэт?