Женщина с дурной репутацией

Венеция, 1525 год

Сомнений не оставалось. Он не подавал ни малейших признаков жизни.

— Матерь Божья, — прошептала Джульетта Бассано, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть труп мужчины, лежащего на позолоченном ложе среди роскошных шелковых подушек. Смерть, настигшая его, не была ни легкой, ни красивой. Его лицо, багровое при жизни, потемнело, на нем проступили иссиня-фиолетовые прожилки. Черная борода слиплась от желчи, слюны и крови. Незрячие, широко раскрытые глаза, испещренные красными пятнышками, остекленели, раскинувшиеся окоченевшие конечности остались

в том положении, в каком их настигла резко оборвавшаяся предсмертная агония.

Джульетте были знакомы признаки такой смерти. Она уже видела подобное три года назад, когда умирал ее муж: он рухнул на кровать, бился в конвульсиях, тужился при рвоте.

— Ведьма! — кричал он. — Колдунья! Ты убила меня.

Его руки, точно когти, вцепились в ее платье, на нее, вместе с дыханием смерти, лавой извергались кровь и рвота.

«Нет!» — решительно сказала себе Джульетта, закрыла глаза и прогнала прочь воспоминания. Джованни давно умер. Эта скотина заслужила такую кончину и больше никому не сможет причинить зла.

Но только не этот человек…

Джульетта открыла глаза и взглянула на труп Мичелотто Ландуччи, аристократа Светлейшей республики [1] , высокопоставленного члена Церемониального совета. Роскошный парчовый халат расстегнулся, обнажив большой волосатый живот, дряблый посиневший член. Брезгливо фыркнув, она взяла за край шелковую простыню и набросила ее на труп, скрыв его из вида.

Позади нее послышался тихий, боязливый плач, сдавленный вздох. Джульетта задышала глубже, чтобы успокоиться, однако зловоние, исходящее от покойника, стало невыносимым. Оно проникало в нос, впитывалось в волосы и плащ. Плотнее укутавшись в черный бархат, Джульетта обернулась и увидела женщину в тени роскошной спальни. Козима Ландуччи, жена — уже вдова — мужчины, лежавшего под простыней, в отличие от своего мужа, была полностью одета. Замысловатое платье из расшитого золотом голубого шелка, густые темно-рыжие волосы, ниспадающие на плечи. Ее белый гладкий лоб подчеркивал, насколько она моложе мужа. Еще совсем ребенок.

Так-так. Кто бы мог подумать, что робкая малышка Козима способна на это. Человек непредсказуем.

Человек — вечная загадка.

— Синьора, что здесь произошло? — спросила Джульетта как можно ласковее.

Она знала эту девушку. Козима вот уже два года числилась постоянной клиенткой ее парфюмерной лавки. Каждую неделю она приходила за своими любимыми духами, в которых сочетались ароматы жасмина и лилии, и без умолку болтала с Джульеттой, будто у нее, кроме парфюмера, во всем мире больше не было друзей. Джульетта с удовольствием слушала и жалела эту девочку, которая казалась такой потерянной и несчастной, несмотря на роскошные платья и ослепительные драгоценности. Она напоминала Джульетту в юности, когда все ее мечты о браке и семье разбились о суровую действительность.

Однако подобное даже представить было невозможно.

— Ну, синьора? — Джульетта торопила девушку, непрестанно хлюпавшую носом.

Козима трясущимися руками прижала к лицу кружевной носовой платок.

— Синьора Бассано, я… я не знаю, что случилось!

— Вас здесь не было? Вы пришли и обнаружили, что муж мертв? — Джульетта многозначительно взглянула на роскошный турецкий ковер, где валялись изящные

тапочки и усыпанный драгоценностями головной убор.

Козима посмотрела туда же и покачала головой, рассыпая по плечам волны рыжих волос.

— Нет, я была здесь. Мы только что вернулись со званого ужина, и он… он… — Ее тихий детский голос дрогнул.

— Требовал, чтобы вы исполнили супружеские обязанности.

Козима нерешительно кивнула.

— Гм, — протянула Джульетта. — Что он еще делал?

— Делал?

Джульетта подавила раздражение. Боже мой, у них так мало времени! Уже очень поздно, не пройдет и нескольких часов, как все домочадцы будут на ногах. Джульетта лишь хотела выяснить, что этой девушке от нее понадобилось, почему она пригласила ее сюда, и скорее отправиться домой. У нее своих дел хватало, причем более важных, чем эта глупая аристократка и ее мертвый муж, которого настигла вполне заслуженная смерть.

Зачем понадобилось ее присутствие?

Однако Джульетта понимала, что Козиму нельзя торопить, иначе девушка совсем падет духом. Она и без того дрожала, как осиновый лист на холодном ветру.

— Чем он занимался до того, как приказал вам лечь на брачное ложе? Мадонна, вы ведь еще одеты! — Джульетта указала на платье Козимы с аккуратно завязанными рукавами и золотыми кружевами на лифе с высокой талией. На платье не было ни единой складки.

Козима мяла платок в руке. Ее глаза покраснели, кожа побелела как мел.

— Он выпил вина, как всегда делает до… до… Много вина.

Джульетта нахмурилась. В спальне не было ни кубков, ни кувшинов. Козима полными слез глазами посмотрела на пол, и Джульетта заметила то, что искала, — еле заметную украшенную драгоценными камнями ножку кубка, мерцавшую из-под кровати. Она опустилась на колени и вытащила кубок из-под большой кучи бархатных постельных принадлежностей и одежды.

На дне кубка осталось немного темно-красного вина, густого как кровь, высохшего сверху. Джульетта поднесла кубок к носу и осторожно понюхала его. Своим тонким обонянием она уловила едва ощутимый запах зелени и трав, перемешавшийся со сладким, пьянящим ароматом дорогого вина. И еще ароматы жасмина и лилии — духов Джульетты, изготовленных ее собственными руками и налитых во флакон Козимы из голубого муранского [2] стекла.

Джульетта отложила кубок в сторону и еще раз заглянула в темные глубины под постелью. Сморщила нос, обнаружив толстый слой пыли, — служанки явно не проявляли должного усердия. Однако там нашлось еще кое-что, помимо пыли и грязи. Она заметила слабый блеск небесно-голубого стекла.

Джульетта схватила этот предмет и поднесла его ближе к свету. Флакон оказался пуст, серебряная пробка исчезла, однако запах жасмина и лилии сохранился. Вместе со странным привкусом зеленой травы.

Этот запах был Джульетте слишком знаком.

— Яд, — прошептала она. Ее голос прозвучал в спальне подобно похоронному звону.

— Нет! — завопила Козима, подскочила к Джульетте, бросилась перед ней на колени и схватила за руку. Ее хорошенькое личико застыло от отчаяния и ужаса. — Не может быть, чтобы его отравили, а если и отравили, то я не виновата. Синьора Бассано, пожалуйста, поверьте мне!

Джульетте хотелось стряхнуть руки девушки, вцепившиеся в нее, но она только протянула ей пустой флакон:

— Если его отравили не вы, синьора, то кто-то очень постарался устроить все так, будто это дело ваших рук.