Женщина с прошлым
Шрифт:
– Это после истории с вытрезвителем?
– Ох, Галина Анатольевна, - скорбно усмехнулась Нефедова.
– И дался вам этот вытрезвитель! Не понимаю, зачем связывать разные события... Все мы были молоды, всем хотелось чего-то необычного. Вы согласны со мной, Павел Михайлович?
– Я не очень четко уловил вашу мысль, - Кокухин развел руками.
– Скажите, когда уехал ваш сын?
– Не помню точно, где-то в январе.
– Он выписан второго января. А нападение на вытрезвитель совершено тридцатого декабря. Другими словами, вы отправили его в течение трех дней. Так?
– Отправили!
– воскликнула Нефедова.
– Павел Михайлович, зачем же так? Произошло некоторое наложение событий...
– К тому же в документах указан один город, а поехал он совсем в другой, заметила Галина Анатольевна.
– Юрий передумал, - холодно пояснила Лидия Геннадиевна, поняв, что люди, сидящие перед ней, не желают проникнуться тонкостью ее чувствований.
– Да, он не поехал в Архангельск. Он уехал в Рязанскую область, если для вас это так важно.
– Куда именно?
– спросил Кокухин.
– В Касимов. К тетке. Сестре моего мужа. Я сама отвезла его в Москву и проследила, чтобы он сел на поезд, идущий в Рязань.
– Вы ему не доверяли?
– Я - мать!
– значительно, с ноткой оскорбленное(tm) произнесла Нефедова.
– С какой целью вы внесли в документы о выписке заведомую ложь? бесстрастно спросила Галина Анатольевна.
– Зачем вы указали Архангельск, если сами посадили его на рязанский поезд?
– Галина Анатольевна!
– с укором воскликнула Нефедова.
– Как бездушно вы раскладываете по полочкам святые материнские чувства!
Засыпкина не стала говорить ей о том, что бездушие проявила как раз Лидия Геннадиевна. Зная о том, какой славой пользуется ее сын, она отправляет его на перевоспитание к старой беспомощной женщине, у которой своих забот полон рот работа, дети, дом, хозяйство. Другими словами, попросту спихнула его с плеч.
– Ну что ж, Лидия Геннадиевна, будем считать, что положение прояснилось. Осталось проверить ваши показания.
– Как?! Вы мне не верите?!
– она повернулась к прокурору.
– Видите ли, Лидия Геннадиевна, - сдержанно ответил Павел Михайлович, сейчас не имеет значения - верим мы вам или нет, верите ли вы мне... Совершено преступление. В этом преступлении замешан ваш сын.
– Нет, вы что-то путаете! Юра мог запустить снежок в окно вытрезвителя. Мог. Не отрицаю. Мог без разрешения проехаться на колхозной кляче... Но преступление... Нет.
– Разберемся, - пообещал Кокухин.
– Надеюсь, - сказала Нефедова, поднимаясь.
– Если бы вы знали, каким успехом он пользуется у девочек! Вы видели, как я его одеваю? Не будете же вы отрицать, что он, кроме всего прочего просто красивый молодой человек! выдержка изменила Нефедовой и она заговорила плачущим голосом.
– И, имея в жизни все это, спутаться с какими-то алкоголиками, которым для счастья не нужно ничего, кроме стакана червивки?! Зачем это ему?! Зачем! Должны же вы понимать людей хоть немного! Юра рожден для хорошей, достойной красивой жизни! А вы пытаетесь втолкнуть его в эту кошмарную историю только потому, что он совершил несколько шалостей? Вспомните свою юность! Неужели...
Не договорив, Нефедова покинула кабинет. Пока шла по улице, немного успокоилась. А придя домой, увидела, как младший сын выволакивает из-под дивана окровавленные джинсы, увидела на вешалке зеленый пушистый шарф. Почувствовав слабость, невольно села на стул. И рука ее, повисшая вдоль тела, коснулась чего-то мокрого, холодного - это были знакомые полусапожки сорок третьего размера.