Женщина, вернувшаяся с холода
Шрифт:
– Ты серьезно?
– Да! Тяжело в Москве. Давит она. Многих – до конца. И в политике стало невозможно работать, как хочешь, как можешь, на благо, а не во вред.
– В политике так всегда было.
– Возможно, только я раньше не замечала этого.
– Хорошо, что сейчас заметила. Значит, ждем августа?
– Да!
– Но смотри, изменишь решение, я силком тебя в деревню увезу, закрою в сарае, а мандат почтой в Думу отправлю.
– Как говорят, «за базар ответишь»? – рассмеялась Бестужева.
– Примерно так!
– Я согласна. Я на все, Сережа, согласна, лишь бы жить с тобой долго-долго и, конечно же, счастливо.
– Раньше ты не говорила этого.
– Сам
Супруги Бестужевы, подъехав к своему дому и забрав из багажника вещи, поднялись к себе.
Это отметил находившийся с утра на позиции Гаулин и тут же позвонил Роксенову:
– Шеф, клиенты на месте.
– Это хорошо. Надеюсь, ты снимешь проблему.
– Сниму.
Видел приезд Бестужевых и Виктор Гриффер, он тоже достал сотовый телефон:
– Генрих! Наши голубки в гнезде.
– Прекрасно! Теперь слово за тобой.
– И я скажу его, не сомневайся.
– Мне-то что сомневаться? Ты думай о докладе боссу. Все, работай!
Пока Лариса разбирала вещи, освободив от этого нудного занятия мужа, Бестужев, прикурив сигарету, подошел к окну кухни. Тревога продолжала жить в нем. Почему он посмотрел на крышу соседнего дома? На это вряд ли сам смог бы ответить, но посмотрел и на мгновение, на доли секунды заметил в окне чердака напротив первого подъезда, как будто что-то блеснуло. Если бы он находился на войне, в горах, отслеживал бы обстановку у базы боевиков, то принял бы этот блик как отражение солнца в оптическом прицеле. Но здесь не война, и он не в засаде.
– Интересно, – проговорил Сергей.
– Ты что-то сказал? – спросила Лариса, распаковывая рюкзак.
– Да нет, дорогая, ничего, просто кое-что надо проверить.
– Что именно?
– Подожди, занимайся своим делом.
Бестужев принес из спальни бинокль, подаренный ему в реабилитационном центре парнем-инвалидом, лишившимся в Чечне обеих ног.
– Бинокль? – удивленно воскликнула Лариса! – В чем дело, Сережа?
– Мне показалось, что с чердака соседнего дома кто-то смотрит на нас через оптику.
– Какую еще оптику?
– Ну, скажем, через оптический прицел снайперской винтовки.
– Что с тобой, Сережа, какой прицел, какая винтовка? Ты хочешь сказать, нас хотят убить?
– Возможно.
– Но кто и за что?
– Ты нажила себе немало врагов за короткий период депутатской деятельности. Быть честной среди продажных чинуш сейчас смертельно опасно.
– У тебя, по-моему, развилась мания преследования.
– А я, дорогая, и приучен к тому, чтобы определять угрозу в ситуации, в которых другие ее не замечают. Помолчи, пожалуйста, и не подходи к окнам ближе двух метров. И не спорь!
– Хорошо. Я сяду в кресло в гостиной и буду ждать, когда дел невпроворот!
– Это временно, Лара!
Бестужева подчинилась. Правда, в кресло она не села, а перенесла разбор вещей в прихожую.
Сергей же навел бинокль на окно чердака.
– Вот черт глазастый! – отпрыгнул Гаулин. – Неужели заметил? Если заметил, придет. Как увидеть, что идет? Отсюда нельзя. Стоп, через два пролета окно со сколом внизу. Через него будет виден подъезд Бестужевых.
Забрав винтовку и сумку, он перебрался на новую позицию, сосредоточив все внимание на подъезде Бестужевых.
Сергей внимательно осмотрел чердак. Ничего подозрительного. Хотя если кто-то наблюдал за квартирой, тоже, видимо, заметил, что попал в поле зрения Бестужева, и отошел. Кто же этот наблюдатель с оптикой? Киллер? Но он мог выстрелить и когда они с Ларисой находились у машины, шли к подъезду, здесь, в конце концов. Или не мог? Не было стопроцентной гарантии поражения цели? Клиенты в движении, а в маневре киллер ограничен размерами окна? Или, вообще, блик только показался Бестужеву? А может, смотрели на улицу дети или бомжи, облюбовавшие чердак для весенне-летнего проживания? Сейчас сравнительно тепло, сидеть в подвалах у труб отопления совершенно необязательно. Как бы то ни было, но чердак следует проверить.
Отложив бинокль, он прошел в прихожую, надел кроссовки.
– Ты далеко собрался? – спросила Лариса.
– Прогуляюсь.
– Пойдешь на чердак соседнего дома?
– А если и так? – улыбнулся Сергей. – Давненько я по чердакам не лазил.
– Вот что я тебе скажу, дорогой, делать тебе нечего, помоги лучше мне.
– Помогу, как вернусь, а ты за время моего отсутствия к окнам ни шагу. Будь здесь. Так спокойней.
– Ладно. Но и ты, чтобы не терять время впустую после того, как разгонишь котов на чердаке, зайди в магазин и купи хлеба.
– Есть, командир!
– Давай.
Бестужев спустился во двор, прикурил сигарету.
Гриффер внимательно наблюдал за его действиями и ничего не понимал. «Черт побери, что тебя вынудило, офицер, пойти к соседнему дому? Меня ты видеть не мог. Кто-то другой привлек твое внимание? Кто? Заставивший тебя не только осмотреть через бинокль верхние этажи, но и выйти на проверку? Хм», – хмыкнул Гриффер в задумчивости. Похоже, за «клиентами» охотится не только он. Или это проделки Генриха? Контролер, высланный к объекту по приказу босса? Вполне может быть. Но тогда этот контролер идиот или дилетант. Хотя на Кавказе и Гриффер дважды промахнулся, имея, казалось бы, стопроцентные шансы на поражение цели. Не поразил. Вмешался случай. Почему здесь этот же случай не мог сыграть против контролера? Так… контролер… будем исходить из этой версии. Зачем босс приказал отправить его сюда? Убедиться в том, что Гриффер выполнил заказ? Или для того, чтобы убрать самого снайпера? Но тогда контролеру-ликвидатору, прекрасно осведомленному, где находится стрелок и откуда он будет работать, надо было бы занять позицию где-то в соседнем доме, в доме Бестужевых. Это могла быть какая-то съемная квартира, крыша, чердак. Находясь в одном с Гриффером здании, возможности ликвидатора практически сводились к нулю. Он мог с крыши этого дома «снять» его у машины, любезно выставленной Генрихом, но не тогда, когда Гриффер пристрелит бабу. Здесь уйти бы успеть. Сидеть же на позиции ликвидации, имея задачу устранения снайпера у машины, значит, подставляться под спецов, которые на убийство депутата прибудут в считаные минуты и закроют район. Да и у снайпера могут быть десятки путей отхода. И все же не это главное, а время, которого у ликвидатора не будет. Значит, если Генрих выставил контролера, то именно наблюдателя, но не ликвидатора. Тогда все объясняется. Контролер не профи, и офицер, муж Бестужевой, срисовал его. Придется теперь побегать по подъездам этому контролеру. Бестужев идет к дому, решил проверить чердак и крышу. Правильно, в принципе, делает. Но на работу Гриффера данная суета повлиять не может. И это главное. Наемник встал у стены окна, наблюдая, как Бестужев прошел к первому подъезду.
Гаулин, убедившись, что старший лейтенант заметил его и вышел на проверку, разровняв керамзит на плитах, вместе с винтовкой и сумкой поспешил к крайнему подъезду. Там вышел на площадку к лифту и затаился у железной двери, готовый в любую секунду уйти вниз по подъезду. Он проклинал свою неосторожность и внимательность Бестужева.
Сергей же поднялся на лифте на последний, девятый этаж. На выходе встретил женщину довольно преклонных лет, которая недовольно проговорила:
– Катаются тут всякие, лифта, когда нужен, не дождешься.