Женщины-маньяки
Шрифт:
Агрем все подробно рассказал о происшествии на море. Нерон сделал удивленный вид и велел… незаметно подбросить Агерму кинжал. Один смышленый малый из свиты Нерона ловко и незаметно для гонца положил кинжал между его ступнями. Все присутствующие должны были поверить в большую ложь: Агерм пришел к императору, чтобы убить его, и якобы бы оружие было спрятано у заговорщика под плащом и нечаянно упало на пол. И едва слуга Агриппины пошевелился, как кинжал предательским звоном обнаружил себя.
Императора словно ветром сдуло с ложе. Он как первоклассный актер изобразил
"Стража, немедленно ко мне! Схватить сего негодяя! Это подосланный убийца! Он хотел умертвить меня. Это все дело рук моей матери! Какое коварство! Я не ожидал такого от своей любимой матушки! О, Юпитер, громовержец, хвала тебе за мое чудесное спасение!"
Ошеломленного Агрема скрутили и связали.
Нерон срочно вызвал к себе своего верного пса — Аникета. И приказал:
"Возьми центурионов и отряд самых искусных воинов и немедленно поспеши на виллу в Бауле. Там ты найдешь мою мать".
Аникет спросил, как же поступить с императрицей? На что Нерон ответил коротко и ясно:
"Убить. И как можно скорее".
Аникет кивнул головой и бросился исполнять распоряжение своего владыки. Взяв конный отряд состоящий из двух центурионов и двух десятков легионеров он поскакал на виллу в Бауле.
Прибыв туда, они быстро окружили дом. Горе-организатор неудавшегося покушения на корабле Аникет и два его верных пса — центурионы, выбив ногами дверь, ворвались на виллу. Тут же арестовали всю прислугу, согнали в кучу и связали. После чего вломились уже в спальню к Агриппине. С императрицей находилась лишь одна служанка и то, увидев вооруженных людей в блестящих панцирях, в великой панике бросилась вон из комнаты. Агриппина в сердцах бросила вслед служанке:
"Как! И ты тоже бросаешь меня! Вернись!"
Но той и след простыл. Правда у главного входа беглянку перехватили легионеры и связали.
Аникет и центурионы двинулись к Агриппине.
По их злобным решительным взглядам она тут же все поняла: ее пришли лишать жизни. И пощады точно не будет! Холод сковал ее душу. Появилась слабость в ногах. Неужели сын решился на матереубийство?! Вот как он заплатил за ее заботу и старания и жертвы. Чудовище, а не сын! Интересно они ее сами убьют или инициируют самоубийство. Мол, узнав, что заговор раскрыт она сама наложила на себя руки. И такое может быть.
Неужели жизнь сейчас оборвется?! Неужели Юпитер ее не спасет?! Агриппина не хотела в верить в свой конец.
Но надо отдать этой женщине должное: даже в последние минуты жизни она вела себя мужественно и достойно.
"Если ты пришел осведомиться о состоянии моего здоровья", — сказала она Аникету. — "То передай Нерону, что мне лучше, а если ты явился чтобы отнять у меня жизнь, то я не верю, что мой сын способен на убийство матери"
Аникет смутился и растерялся от этих слов. Пыл его немного поубавился. Он не знал, что дальше делать. Но один из офицеров, видимо тупой и исполнительный служка, ударил со всей мочи женщину по голове, а затем кольнул кинжалом. Но клинок не задел жизненно важные органы, и императрица осталась жива. Лишь пролилась первая кровь. Алые капли окропили пол.
Агриппина подняла нижнюю тунику и, не стесняясь оголенных прелестей, закричала:
"Вот колите сюда, из этого чрева на свет явилось такое чудовище как Нерон!"
Убийц не смутил ни вид, ни речи императрицы. На нее посыпалось град ударов. Кинжалы стали безжалостно вонзаться в красивое женское тело. Аникет и центурионы с остервенением и с особым нездоровым усердием работали клинками. Кровь брызгала во все стороны. На жертву, на мрамор, на ложе, на киллеров. И вскоре исколотое и окровавленное тело некогда могущественной женщины навечно застыло на белоснежном полу из паросского мрамора. Агриппина была мертва. Недоуменная то ли полуулыбка, то ли гримаса застыла на ее прекрасном лице.
Ее тело бережно перенесли на ложе…
Когда Нерону доложили, что его главный политический соперник устранен, то он возликовал. И незамедлительно поскакал на виллу, чтобы самолично убедиться в том, что его мать уже никогда не воскреснет. И вот чуть не загнан нумидийский жеребец. Император спешивается и в великом волнении вбегает в покои Агриппины. И видит: точно мать мертва! Он облегченно вздыхает. Свершилось! Нерон настолько ошалел от радости, что делает поступки, которые больше говорят о его больной психике, чем о его нормальном разуме.
Извращенный император пожелал увидеть свою родную матушку полностью обнаженной. Свита императора не удивляется приказу они уже привыкли к ненормальным и экстравагантным выходкам хозяина.
И вот с мертвой Агриппины сняли окровавленные одежды, и императрица предстала перед толпой и сыном в прекоасной наготе. Чокнутый сынок подошел к мертвой матери и стал щупать ее тело, восхваляя и поругивая ее физические достоинства и недостатки. Потом сказал свите: "Никогда не думал, что у меня была такая красивая мать!"
От великой радости император стал пьянствовать.
Нерон сжег её тело той же ночью, получив поздравления от сената. Позже он разрешил её рабам похоронить её прах в скромной гробнице в Мизине (теперь часть Неаполя).
Но хотя и воины, и сенат, и народ ободряли его своими поздравлениями, его мучили угрызений совести и потом он не раз признавался, что его преследует образ матери и бичующие Фурии с горящими факелами. Он нанимал персидских магов, чтобы вымолить прощение у духа покойной, но тщетно. Даже с того света она его доставала! Это было возмездие моральное. А потом было и физическое. Нерона тоже закололи кинжалом.
Но злодей ведь когда-то был должен понести наказание. И однажды его неограниченному и сумасшедшему правлению в Риме пришел конец. Войско взбунтовалась, и власть захватил уже вышеупомянутый Гальба. Это тот единственный мужчина во всем Риме кто отверг Агриппину. Опасаясь ужасной и унизительной смерти свергнутый император бежал из Рима. Но за ним организовали погоню. Кольцо облавы сжималась все сильнее. Вскоре Нерон оказался зажатым со всех сторон, и ему пришлось принимать решение как умирать.