Женщины
Шрифт:
Теперь ты, детка!
Теперь ты, детка!
Думай об уроках. Непрерывно. Чулочки шёлковые сними, надень галстук и марш в детсад.
Дядя хочет тишины. Дядя устал. У дяди болит душа и не действует тело.
Иди, детка, играйся…
Что ты суёшь?.. Иди, иди… Кто тебе дал этот адрес?.. А Уголовный кодекс у тебя с собой?..
Нет, дядя не отдаст себя всяким малолеткам, дядя живёт в обществе, где за это могут крепко посадить, дядя старый, у дяди больные ножки… Зачем ты это делаешь?!
Нет… Кроме валидола, ничего… Ни в какой гастроном… Иди, девочка, в
Нет… И я из-под одеяла не вылезу, и ты туда не влезешь…
Да что же это такое!.. А если дядя крикнет. А если дядя стукнет в стенку.
Там лежит такой же. И мы вдвоём тебя скрутим. И маме будет неприятно…
Девочка!.. Немедленно!.. Слышишь?.. Немедленно отпусти… Слышишь?.. Что я сказал!..
Ой!.. Ты что?.. Кто тебя этому научил?!. Сойди… Немедленно… Ну!..
Нет, это не так делается… Ой!.. Ты что!.. Что это за ребёнок, господи…
А ну, пошла отсюда! Эй, люди, есть кто-нибудь?.. Пошла, пошла… Не звони!.. Пошла!..
Ах, ты царапаться!.. Ах, ты кусаться!
Хорошо, завтра, завтра рассмотришь подробно… Покажу…
Всё!.. Нет у меня макулатуры!.. Ни для кого!
Соседка о соседях
А я слышала, у Рейгана неприятности, он какие-то документы украл. А Кеннеди семью бросил и где-то пропал. И у Помпиду личную жизнь разобрали и в стенгазету. И у Тэтчер строгач от консерваторов.
Нелёгкая у них там жизнь.
Рейган скрывал про документы, но сигнал пришёл от соседей, и он раскололся. Анонимок на него много. И все с дитями. С дитями многие пришли. А он в молодости скитался. И сейчас с дитями пришли, а дети – копия он, куда отвертишься. Все видят. Сейчас уже и не назначат президентом. А так бы назначили, он видный такой, пьёт много, но держится просто. Так что его б назначили, но жена с бабами сцепилась – пусть дома сидит, хватит, мол, этих проституток. Как он из дома уйдёт на работу, так пропадает, а потом хвост баб тянется.
У Тэтчер тоже неприятности. Её, наоборот, мужики заели. А у её от них аллергия, сыпь по всему телу и судороги. Не любит их, не переносит, а там без них нельзя. Хоть с кем-то, хоть когда-то, а надо быть. Там у неё с королевой неприятности. Та вроде так ничего к мужчинам, но если кто не понравится – голову срубает. Лорд не лорд.
Певцу одному голову отрубила. Пришёл не вовремя. Знаешь, опоздал или закрутился. Она его к Тэтчер, а Тэтчер его обратно, та вообще мужчин не любит. А эта говорит: «Что ж ты мой подарок так левой ногой, я тебе, мол, по-хорошему, а ты…» А та говорит: «Ты, мол, что поприличнее себе оставляешь, а мне гадость всякую, падаль». А та говорит: «Вот этот, – говорит, – певец – гадость? Двадцать пять лет жеребцу, и поёт как соловей, это тебе плохо?» А та говорит: «Плохо. И подавись». В общем, они певцу голову отрубили и давай друг друга поливать. Что было! Еле растащили. Разные они, а друг без друга не могут. Друг друга не переносят, а врозь не могут. Как одна достанет гречку или сахару, так другой посылает, пусть, мол, порадуется. А уж мясо к празднику вообще одна не ест. Где, мол, эта развратница, пусть зайдёт.
Но пьют много. Обе закладывают. Мужиков вокруг себя повесят, колокола им на одно место, и давай гулять. Для смеху в двенадцать, в час, в два палкой ткнут – он звенит «бам-бам». Большой Бен! У них есть и маленький. Ну, это не при детях.
А этот, из Франции, Помпиду – вообще поселился в Париже и давай себе жить. А все вокруг тоже не дураки. А прописка? Тут он и завертелся – мама, невеста, к дочери приехал… – такую ерунду плёл. Кто-то догадался дёрнуть: парик, усы и борода – всё поддельное. Он, значит, пять лет притворялся президентом, бумаги подписывал, паёк ел, а сигналы шли. Ну, у него наверху свои были, тоже жуки все загримированные, пока кто-то из баб за усы не дёрнул. Ну, знаешь там – музыка, кутерьма, самогон. Ну, она сдуру… Её предупреждали, а ей, вообще, восемнадцать, её предупреждай не предупреждай – всё равно дёрнет…
Ну, тут такое пошло. Тэтчер с королевой прилетели, Ротшильд перевод прислал, Рейган тоже всех своих поднял. Не помогло. Стали разбираться, и знаешь, куда все нити пришли? К нам в Ростов! Да, завбазой один признался. Ну, на него все показали, и отпечатки пальцев, и он раскололся. Все нити к нему… А в саду всё закопано! Каждое дерево не в земле растёт, а в вазоне и без корней. А цветы дёрнули – корней нет – бриллианты. Трава без корней, кусты. Всё на спичках, на булавках, только чтоб снаружи держалось, а внизу серьги, часы, магнитофоны. Семь цветных телевизоров закопано – «Электрон», а на веранде один чёрно-белый довоенный – для виду. Велосипеды закопаны, сервизы, туалетная бумага, шофёрский инструмент, покрышки жигулёвские, крестовины, фары к ноль пятым, сантехника, смеситель югославский – такое богатство.
Со всего мира ОБХСС прилетело, всё себе разобрали, гады. Понял, что творят?!
И когда уже всё раскрыли, он раскололся и самое главное достал – стёкла лобовые к «Жигулям». Что там было – крики, плач, его семья на них рассчитывала. Мол, как жизнь сложится, какая власть, перестройка будет – не будет, а это всегда капитал. А он раскололся. Они все и повесилися.
Так и закончилась вся эта печальная история.
Яша
Мы шли с замдиректора ресторана. Тут из трёх девиц, колебавшихся на бревне, одна изумилась.
– Яша?!
– Тс-с-с! Тихо!
– Яша!!
– Тихо, тебе говорят, я с женой.
Жена. Это кто?
Девица. Я кто?
Яша. Тс-с. Тихо.
Жена. Откуда ты можешь знать таких?
Девица. Каких?
Жена. Таких.
Девица. Яша!
Яша. Я не Яша.
Жена. Яша, я тебя спрашиваю.
Яша. Я не Яша.
Девица. Это ты ей скажи.
Жена. А кто ты? Мне вот интересно, кто ты?
Девица. За него я тебе горло перерву. Скажи, Яша! Вот, до сих пор ношу, смотри – его подарок (поднимает юбку).
Яша. Тс-с! Тихо! Опускай, опускай!
Девица. Ты стесняешься этой стервы?
Жена. Это я стерва? Ах ты, сволочь, смотри, точно такие (поднимает юбку). Игорёк, ты чего сидишь? Не можешь слова сказать?