Женский декамерон
Шрифт:
— Да иди ж ты домой, горе мое! Не убьет тебя мать.
— Не убьет. Она плачет, что я рубль потерял. Чего я домой пойду?..
Пришла я домой, а мальчишка у меня из головы не выходит. Был бы у меня свой рубль, я бы ему отнесла. А у меня только хозяйственных три рубля осталось и еще надо белье в прачечную нести. Никак я не могу мальчишке помочь!
Собрала я белье грязное в узел, отправилась сдавать.
Стоит, горе мое, на том же месте!
В прачечной сижу в очереди, думаю о своих школьных делах,
— Уже больше часа сижу тут. Ну как же можно так медленно работать?
А приемщица в сердцах швырнула узел с бельем в угол и кричит в ответ.
— А вы идите на мое место за тридцать рублей работать! Посмотрю, как вы будете шевелиться! У нас вместо двух приемщиц Одна в каждую смену выходит, нету людей, что я могу сделать?
И пошла дальше шуровать грязными узлами. А я думаю: «Вдруг у того мальчика мама тоже за тридцать рублей работает? Мало, что ли, таких? А если тот рубль, что он потерял, последний?» Совсем жалко мне стало мальчишку.
Подошла моя очередь, сдала я белье, заплатила. И осталось у меня полтора рубля. Тут я решила: будь что будет, но если он стоит на том же месте, не ушел домой, то дам я ему этот несчастный рубль, а уж с мамой как-нибудь договорюсь. Пусть она подарит мне его как бы в премию за то, что сама я никогда денег не теряла!
Получила я в другом отделении чистое белье из стирки, подхватила пакет за веревочку и пошла поскорее к дому. Беспокоюсь, только бы не ушел мальчишка!
Нет, стоит, бедняга. В темноте и не видно его, к водосточной трубе прислонился, совсем иззяб. Подхожу, достаю торжественно свой рубль:
— Вот тебе рубль, кончай реветь и беги скорей домой. Мать успокой.
А он опять в рев пустился и рубль не берет.
— Ты чего?
— Мама сказала, чтобы я не вздумал просить у прохожих, чтобы искал то, что сумел потерять!..
— Так ты же не просишь, я сама даю!
— Все равно нельзя. Это чужой рубль.
— Тогда ты скажи маме, что нашел его на улице.
— А врать тоже нельзя!
И пуще заревел. Ну, что ты тут поделаешь? Стою я рядом с ним и тоже помаленьку всхлипывать начинаю.
— А ты чего ревешь, такая большая?
— А мне тебя жалко.
Постояли мы так, пошмыгали носами. А потом меня вдруг осенило.
— Ты вот что. Я тут из-за тебя стою с тяжелым пакетом, мерзну. Все руки отморозила. Видишь, я без перчаток? Теперь ты за это помоги мне белье до дому донести, тебе все равно делать нечего.
— Ладно, давай, помогу.
Взяли мы пакет с двух сторон за веревочку и понесли к нам домой. Пришли. А дома я достаю рубль и говорю со всей взрослостью, на какую только была способна:
— Ты мне помог белье донести, так вот тебе рубль за работу. Про заработанный рубль мама ничего не скажет, только похвалит. Да-да, я знаю!
Как он обрадовался, как помчался вниз по лестнице, даже спасибо не сказал!
А вечером, когда мама пришла с работы, я ей рассказала все как было. Очень я волновалась, не влетит ли мне самой за такое самоуправство? Но мама спокойно выслушала меня и говорит:
— Правильно сделала. Молодец, что сообразила дать ему возможность этот рубль «честным трудом» заработать. Хороший, видно, мальчик.
Часов в девять, когда уже все наши были в сборе, вдруг раздался звонок в дверь. Сестра пошла открывать, возвращается и говорит:
— Ирина! Это тебя какой-то кавалер с котом спрашивает.
Выхожу я, а перед дверью стоит тот самый мальчишка и держит в шапке маленького рыжего котенка.
— Мама велела пойти и сказать «спасибо» за рублик, что ты мне за работу дала. Она не сердилась и плакать перестала совсем. Еще она сказала, что такая работа стоит меньше, что тот рублик еще и подарок мне от тебя. Вот, спасибо.
— А это кто у тебя?
— А это теперь тебе от меня подарок. У нас в подвале кошка одна котят родила, я и взял одного. Там еще два осталось. Ничего, что рыжий?
— Очень хорошо! Замечательно рыжий! Спасибо тебе огромное.
Он передал мне котенка и довольный пошел восвояси.
Вот за котенка мне попало. Но потом наши все к нему привыкли. А назвали мы его Рубликом в память о том парнишке.
— А ты так и не спросила, где его мама работала? — поинтересовалась Валентина.
— Ах да, я и забыла сказать! Я же почти правильно угадала. Они жили без отца, а мать работала уборщицей в школе. Там же они и жили, в комнате при школе. Значит, и получала она тогда те же самые тридцать рублей, что и приемщица в прачечной.
— Ну, с тех пор самая маленькая зарплата выросла больше чем вдвое, до семидесяти рублей! — успокаивающе сказала Наташа.
— Да, выросла! — ответила ей Эмма. — Но цены тоже выросли так, что это те же тридцать рублей, если не меньше.
— Это верно! — вздохнула Зина. — Кто без профессии, тем на одну зарплату и не прожить.
И все поняли, что она думает о своем будущем устройстве на работу, и стали наперебой советовать ей, куда обратиться за помощью, где есть работа с общежитием. Неля сказала, что можно найти работу в яслях, тогда и сын будет при ней.
В этих разговорах о будущем устройстве Зины и закончился седьмой день Декамерона.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ, ГЛАВА ВОСЬМАЯ