Женский взгляд на мужской характер
Шрифт:
На следующий день я была привезена в другой офис, где-то неподалеку от Ленинского проспекта.
По моим представлениям, он роскошен: ноги утопают в ковре, ты утопаешь в кресле в ожидании возможности войти в кабинет. Секретарь, юная леди приятной, но не кричащей внешности предлагает кофе, чай, из-за стекла аквариума пучеглазятся диковинные рыбки… Все отлично, особенно от предвкушения, что вот сейчас большая, мощная финансовая структура возьмет и подпишет с тобой договор на триста тысяч рублей (а именно столько стоил тогда тираж номера журнала), и ты будешь себе творить и общаться с разными интересными и статусными мужчинами, предъявляя миру их настоящий мужской характер. Параллельно мне предлагают компенсировать стоимость авиабилета, гостиница была заблаговременно оплачена. Отказываюсь – мне Василий Викторович Бабаскин, генеральный директор «Кавминводыавиа», любезно предоставил льготный пролет: что же мне «стрясывать» с моих будущих партнеров еще какие-то там суммы! Внутренний голос советует все же поинтересоваться у пресс-секретаря Каньшина текстом документа, который нам сейчас предстоит подписать. Читаю и прихожу в смятение: нам предлагают аж тридцать тысяч при обязательном вхождении «Мегапира» в состав
Чтобы снять неловкость, а может, дать мне почувствовать, как я неправа, он подводит меня к окну и показывает на машину, которая доставит меня в гостиницу. Вижу много классных авто. «Не туда смотришь, – замечает Каньшин, – вон последняя горбачевская „Чайка“, ты поедешь на ней!» Тут, вероятно, я должна была бы хлопнуться в обморок. Но не хлопнулась. Я машины отличаю по цвету, теперь уже по уровню комфортности, но никак не по маркам. И с вещами материального мира не нахожусь в отношениях обожествления: любя комфорт и красоту, как и все, я уважаю функцию и, возможно, пытаюсь не создавать привязок. А тогда и подавно мои доминантные чувства вообще были сдвинуты в ином направлении, учитывая значимость момента для меня, моего проекта, утраченные иллюзии, не потерянные надежды… Словом, сложный комплекс чувств!
Вот таким было более близкое знакомство с Каньшиным на московской земле. Вероятно, его поразило полное отсутствие во мне чинопочитания (ведь рядом с ним – всегда люди, финансово зависимые от него), уважительный тон, но на равных. Наша общая комсомольская школа, практически равенство по возрасту (он на год старше) и то, что мы еще и рождены под одним знаком зодиака – Близнецы, дает мне представление о его ходе мыслей и логике действий. Хотя он неоднократно поражал меня в последующем своей непредсказуемостью. Да это и здорово, когда человек для тебя остается непрочитанной книгой! А то, что он не «купил» меня сразу, позабавило и заставило не слить меня в одночасье. Так у него на время появилась социально значимая, в определенном смысле, забава в виде журнала хорошего качества, производимого практически земляками, да еще преимущественно женщинами. И спасибо Вам за все, Александр Николаевич! Вы много для меня значите и много сделали!
Эта поездка позволила мне как-то прочувствовать, что такое «Мегапир», каков сам Александр Николаевич, что было очень важно. Я ведь прекрасно понимала, что судьба дальнейшего нашего сотрудничества будет во многом зависеть от того, насколько статья о Марии Федоровне и праздновании ее юбилея в Марьинской придутся ему по вкусу.
Лет пять «Мужской характер» и «Мегапир» были связаны достаточно прочной нитью. Я то впадала в зону милости, то отодвигалась на время. Каньшин – достаточно тонко внутренне организованный человек, человек настроения. Как и у любого, обладающего властью и ресурсом лидера, головой нередко вертит его окружение, педалируя чувства, далеко не всегда в интересах моего дела. Собственно, именно в «Мегапире» я поняла, привыкнув в жизни к соперничеству женщин, что и мужчины могут со мной воевать за «близость к телу» человека, находящегося на уровне принятия решений. Но это было потом, а впереди было примерно пять лет, ставших достаточно нескучными и яркими. Скажу больше: по прошествии времени эти годы я воспринимаю как ученичество в мастер-классе Александра Каньшина в школе жизни «Мегапира», очень важное и ценное для шлифовки качеств моей личности. Низкий поклон!
Велихов – из принципа
Александр Николаевич обозначал людей, интересных мне по уровню, статусу, с которыми он общался, но никогда не помогал выйти на более короткий контакт. Даже Дмитрия Тимофеевича Язова я сама заполучила, когда он приехал отдыхать в Пятигорск в военный санаторий. И это было тоже из принципа. Потому что, когда мы «рубились» с Каньшиным по поводу суммы поддержки издания, он сказал, что таких людей, как маршалы Советского Союза Язов и Михалкин, иным журналам заполучить в собеседники еще нужно умудриться. Я и умудрилась. И получила истинное наслаждение! Дмитрий Тимофеевич, человек с очень непростой судьбой, пославшей ему массу испытаний, очень интересно и искренне говорил о жизни, войне, любви. Мы специально не касались темы ГКЧП. Об этом много он говорил в других изданиях. Меня же больше интересовало, впрочем, интересует и сейчас, как, по каким параметрам жизнь выдвигает на значимые рубежи людей, казалось бы, ничем не отличающихся от своих ровесников? А знаете, о чем мечтал будущий маршал в детстве? Стать поэтом! Скакать на коне по полям в красной рубахе и читать во весь голос свои стихи. Интервью получилось, было опубликовано, я открыла свой счет незримого соперничества с Каньшиным, даже не соперничества, а моего самоутверждения. Кстати, статья о Марии Федоровне, подготовленная не без участия Ларисы Яковенко, ему тоже понравилась. Ему вообще всегда нравилось, как мы пишем. Это приводило к осложнению с его ближайшим окружением, потому что военных журналистов, работавших в «Красном воине» и мегапировской газете «Офицерский сплав», он нередко наставлял, как надо писать, ссылаясь на наши публикации.
С Евгением Павловичем Велиховым ситуация была аналогичной, но еще более драматичной для меня и моего самолюбия. Судите сами. Велихов стал секретарем Общественной палаты РФ. Я знала, что с Каньшиным они дружны. Вот бы здорово для журнала заполучить интервью с ним! Скачок, рывок в круг узнаваемых личностей! Эксклюзивное интервью региональному и в Москве уж точно не шибко известному изданию! Прошу Каньшина, а он мне в ответ, что не может этого сделать: Евгений Павлович стал очень востребован, пресса его уже замучила, надо подождать. Жду. А тут случается пятидесятилетний юбилей Александра Николаевича. Надо отдать должное, что провел он его на своем, каньшинском уровне. Незадолго до этого события он привез опять очень интересную делегацию на свою малую родину, в Марьинскую. Была встреча с воспитанниками воскресной школы, вместе сажали деревья. В составе делегации были Андрис Лиепа, Ирина Купченко, Василий Лановой, Анатолий Дьяков, мои любимые маршалы и генералы из «Мегапира». Опять цветы на могилу маме Александра Николаевича. А потом в штабной палатке прямо на берегу реки детства Малке, рядом с обелиском советским воинам, погибшим в кровопролитных боях на этой земле, который еще Мария Федоровна заложила со своими учениками, товарищеский обед. Параллельно съемочная группа сделала сюжет для фильма о будущем юбиляре, который опять-таки получился как благодарность маме, земле, людям, с которыми судьба его свела в жизни.
Этот фильм был показан на юбилейном торжестве, которое Александр Николаевич провел во дворце для приемов на берегу уже Москва-реки с участием четырехсот гостей – префекты, вице-губернаторы, депутаты, сенаторы, генералы, маршалы, заслуженные-перезаслуженные… Все были. Но Каньшин собрал еще и всех своих друзей, с которыми в разные годы служил в армии, одноклассников и однокурсников по училищу и академии, даже свою учительницу не забыл! Более ста человекам он оплатил проезд и проживание в Москве. Не все из присутствовавших стали финансово успешны, не все нашли себя в условиях новой России. Я видела людей, которые обнимались, радуясь встрече через четверть века. И все шикарно – угощенье, программа. Вел это торжество Андрис Лиепа, открывала танцем Илзе Лиепа, пели Тамара Гвердцители, Дмитрий Маликов, ансамбль «Самоцветы», хор Турецкого, романсы дарила Екатерина Жемчужная, стихи читал Василий Лановой.
Впервые именно там я оценила эстетику и наслаждение заедать шампанское фруктами в жидком шоколаде, белом или темном. Было очень душевно, статусно, значимо, словом, такие события случаются в моей жизни не часто. Но я же еще надеялась «поохотиться», как я это называю. Конечно, меня интересовал Велихов. Но, досада, все уже расселись по местам, а он не появился! Видно, в отъезде. За столом рядом со мной однокурсник Каньшина по училищу Александр Ткаченко, мы с ним уже раньше познакомились и подружились на мегапировских мероприятиях. Кстати, он рассказал интересную деталь, которая очень характеризует Александра Николаевича, – он помнит добро. Ткаченко после училища служил в Венгрии и, приехав в отпуск, привез Каньшину в подарок настоящие фирменные джинсы. Первые в его жизни! Предполагаю, что именно этот подарок как-то материально невыразимо скрепляет их дружбу, которой уже не один десяток лет.
Торжество началось, первые тосты уже подняты. И вдруг я вижу Евгения Павловича Велихова! Какая удача! Он пожал одному руку, кивнул другому и отправился к своему столику. А сидел он, как потом я имела возможность заметить, с бывшей главой правительства Украины, супругами Язовыми, генерал-полковником Моисеевым и еще какими-то немаленькими людьми. Мозг взорвался: «Велихова надо брать!» До сих пор поражаюсь своему нахальству и испытываю чувство неловкости за все воспоследовавшее. Объявляют белый танец, я подхожу к Евгению Павловичу, вся дрожа, как осиновый лист. Вижу только цель, отбросив в сторону мелочи. Приглашаю на танец. Боковым зрением отмечаю, что моя выходка соседям по столу не понравилась. Евгений Павлович от неожиданности да и как воспитанный человек приглашение принимает. Минутная неловкость, а потом я честно говорю, что пригласила его из корыстных побуждений, представляюсь, прошу об интервью, обозначая, что буду всего пару дней в Москве, прошу дать контакт. Танец на середине прерывается. Велихов по карманам ищет и не находит свою визитку, на чужой пишет телефон, по которому мне надо позвонить. Все это происходит уже у его столика, что не прибавляет мне симпатий со стороны его соседей. Приходится все это проглотить. Но если бы только это! Я ведь видела Велихова одного, перемещающегося при входе от столика к столику. Мне и в голову не могло прийти, что он здесь не один. А он был с супругой! Я даже не догадалась спросить у нее разрешения пригласить ее мужа на танец! Словом, каньшинский юбилей кроме удовольствия добавил стресса.
А стресс начался еще в Пятигорске, где на «совете в Филях» с подружками обсуждалось, в чем мне ехать, что дарить при в целом скромных ресурсах. «Дарить картину», – был вердикт. Никогда невозможно понять стоимость подарка, особенно, если это живопись пусть и неизвестного, но хорошего провинциального художника. По наряду совет дала Лялька, дочь моей подруги и крестной, – маленькое черное платье из гипюра с ниткой искусственного (издалека не видно, пойдет) жемчуга, маленькая раритетная сумочка – антиквариат ручной работы – из коллекции ее же мамы. (Так уж получилось, моего сына, меня и моего мужа крестили одновременно, и наша крестная, моя ближайшая подруга Ирча, стала нашей общей мамой). И полный порядок! После марафета на голове в салоне «Славянки» я соответствовала случаю. Поняла это по взглядам женщин, за что, как это нередко бывает, и поплатилась дикой головной болью во время всего торжества.