Женское счастье
Шрифт:
Поздоровавшись с пришедшими позднее всех прочих ученицами и наскоро порасспросив их о житье-бытье, бывшая классная руководительница отправилась домой, нянчить внуков, не забыв преподнесенные ей розы. Теперь, без бдительного надзирающего ока, общение пошло веселее.
– Картина под названием «Братание русских с кабардинцами», – охарактеризовала то, что последовало дальше, острая на язык Ирина.
Действительно, говорили все разом, перебивая друг друга, смеялись все громче, хлопали друг друга по плечу, бутылки с «неминералкой» уже открыто держали на столе. Под конец, естественно, договорились
– Девчонки, а поехали ко мне! – предложила Ирина, поняв, что им всем троим очень не хочется расставаться и расходиться по домам. – Поговорим спокойненько, а то в этом бедламе даже толком не пообщались.
Они топтались в вестибюле вместе с еще несколькими десятками бывших учеников школы. На них лениво-добродушно поглядывал толстый дядька с вислыми усами в черной форме охранника. Видимо, он уже смирился со своей участью – не спать до утра. Впрочем, на его счастье, такие сборища устраивались раз в году и можно было потерпеть. К тому же его не обнесли угощением и выпивкой.
– Я бы не прочь, – ответила Людмила с затаенной радостью во взгляде. – Володька наверняка спит, а больше меня ждать некому. Я вам уже сказала, что дети у нас за границей?
– Уже сказала, – заверила ее Ирина и обратилась к Татьяне: – А ты как, поедешь?
Подруга задумалась, как всегда прикидывая, кому может понадобиться в сей поздний час. Вышло, что сегодняшней ночью она никому не нужна и вольна располагать временем по своему усмотрению.
– С удовольствием, – наконец сказала она, но тут же добавила обеспокоенно: – А твоему мужу мы не помешаем?
– Не помешаем, – усмехнулась Ирина. – Я их с Нинкой отправила за город, проведать бабушку.
– Да, как чувствует себя Нина Петровна? – поспешно спросила Татьяна с таким видом, будто, не узнав об этом раньше, совершила непростительную ошибку.
Подруга успокаивающе похлопала ее по плечу:
– Спасибо, просто замечательно. После истории с ядовитыми бочками прошлым летом она в деревне на правах Дельфийского оракула. А что еще нужно пожилым людям, как не внимание и не ощущение того, что к их мнению прислушиваются.
– Что за ядовитые бочки? Я ничего про них вроде не слышала, – заметила Татьяна.
– Ну, кто-то пустил слух, что на поле возле деревни, где мы купили дом, несколько лет назад зарыли емкости с отравой. Судя по всему, хотели таким образом выжить людей с насиженного места. Но мама с Нинулей вывели злоумышленников на чистую воду.
– Нина Петровна у тебя всегда была боевая! – подтвердила Людмила и скомандовала: – А сейчас все за мной! Я у вас одна сегодня на тачке!
Доставая из сумочки ключи, она устремилась к выходу, подруги за ней. Вскоре Людмила подвела их к стоящему в переулке рядом со школой оливкового цвета новенькому «фольксвагену» и, отключив сигнализацию, сказала:
– Залезайте! Дорогу до твоего дома, Ирка, я помню. Домчу без проблем!
И действительно, по ночной Москве доехали быстро, и место для парковки тоже нашлось. Уже начался дачный сезон, и большинство жителей окрестных домов по пятницам выезжали в свои загородные поместья,
Ирина явно лелеяла надежду, что ей удастся заманить подруг к себе домой. Квартира сияла чистотой, тем не менее устроились в кухне, на угловом диванчике, обтянутом гобеленом зеленоватых тонов, перед столом светлого дерева, под самодельным абажуром. Найденный на помойке ржавый каркас был тайно пронесен в дом, приведен в надлежащий вид и обтянут гипюром. Вытканные на нем листики были затем обшиты золотистыми нитками, выдернутыми из кусочков, оставшихся после шитья кухонных штор. Сами листики по цвету и рисунку напоминали такие же на почти белых стенах.
– Ты просто Марья Искусница, – восхищенно произнесла Татьяна, любуясь абажуром. – Чем сейчас занимаешься? – Было ясно, что речь идет не о производственной деятельности.
– Нинке тоже абажур делаю.
– Такой же?
– Нет, нашла рисунок для вышивки крестом тысяча девятьсот восьмого года, теперь накупила ниток и творю… – объясняла Ирина, ставя на стол заранее купленную икру, нарезку, хлеб, зелень, фрукты и готовое печенье. Вкусное, но не идущее ни в какое сравнение с домашним. В довершение сервировки на стол была торжественно водружена бутылка мозельского. – Кажется, все, – подытожила хозяйка, усаживаясь за стол, и распорядилась: – Девочки, наливаем!
Началось то задушевное общение, которое так скрашивает женщинам существование. Когда можно говорить, не боясь, что тебя неверно поймут, и когда не надо начинать с самого начала, растекаясь мыслью по древу, а сразу перейти к тому, чем хочется поделиться.
Сперва увлеченно хвалились друг перед другом успехами в делах и на семейном фронте, подкрепляя это фотографиями:
– Это мы с Володькой в Австрии, на горных лыжах катаемся. Я в красном комбинезоне, чтоб не спутали…
– А вот Ниночка со своим Димасиком отдыхают в Крыму…
– А это Анютины с Сергеем близняшки. Всего месяц, а какими смышлеными выглядят, правда?..
– А это мой Павлик в Мексике. По следам, так сказать, Монтесумы…
Разглядывание снимков сопровождалось вполне искренними восторженными охами и ахами. Подумать только, вроде бы недавно школу окончили, а уже одна из них бабушка! Боже, как быстро летит время! Просто ужас…
– Ужас, как страшно и тоскливо, – вдруг промолвила Татьяна и обвела подруг глазами, в которых стояли слезы.
От неожиданности Людмила так и замерла, не донеся до рта бутерброд с красной икрой. Ирина же напрочь забыла, что встала, чтобы поставить чайник, и, растерянно ойкнув, снова опустилась на табурет.
К этому времени они уже выпили бутылку мозельского и приканчивали вторую – какого-то французского полусухого вина. Но это не могло стать причиной пьяных слез. Во всяком случае, для них не могло. Значит, прорвалось то, что лежало на самом донышке души, скрываемое не только от посторонних, но и от себя самой…
Да, никого мы не обманываем с большей старательностью и убедительностью, чем самих себя, обозревая свое место в жизни. Но до поры до времени.
Подруги притихли. Затем Людмила, самая решительная из них, несмотря на небольшой рост и хрупкое телосложение, отложила бутерброд в сторону и рассудительно начала: