Жернова. 1918–1953. Книга десятая. Выстоять и победить
Шрифт:
И, конечно, Сталин не сказал Жукову, что немцы уведомлены о том, что командовать наступающими советскими войсками на Ржевско-Вяземском направлении будет Жуков. А не сказал не потому, что информация об этом будет воспринята Жуковым как-то не так, как следовало бы, и, разумеется, не потому, что можно предположить, будто через Жукова противнику станет известно о том, что наступление наших фронтов на Ржевско-Вяземском направлении является отвлекающим, а исключительно потому, что не видел необходимости сообщать об этом своему Первому заместителю, который должен знать лишь то, что ему положено знать. И не более того.
Не сообщив никому о паническом письме генерала Вольского, чей корпус находится в ведении Сталинградского фронта, Сталин, однако, поручил Василевскому присмотреться к этому генералу и составить окончательное мнение о том, способен ли тот командовать корпусом в условиях наступления:
Молчание, между тем, затягивалось. Сталин все еще возился со своей трубкой, очищая ее от нагара, а Жуков ждал, не добавит ли Верховный еще что-нибудь к сказанному. Он уже понял, что вопрос о назначении его координатором наступления Западного и Калининского фронтов решен бесповоротно, возражать бесполезно, но был глубоко обижен таким назначением. Ему казалось, что, коль скоро он готовил вместе с Василевским Сталинградскую операцию, и возглавлять ее тоже должен он – Первый заместитель Верховного главнокомандующего. Тем более что Василевский, штабист до мозга костей, способен лишь пунктуально выполнять задуманное, но на войне все предусмотреть невозможно, противник может предпринять самые неожиданные контрмеры, а в таких ситуациях нужна несколько другая голова. А тебе предлагают возвращаться туда, где ты провел около года в бесплодных попытках затянуть горловину Ржевско-Вяземского мешка. И при этом не дают ни времени на тщательную подготовку, ни соответствующих поставленной задаче средств.
– У вас ко мне есть еще какие-то вопросы? – спросил Сталин, откладывая трубку в сторону и поворачиваясь к Жукову.
– Никак нет, товарищ Сталин: мне все ясно, – произнес Жуков своим, на этот раз, обычным, без интонаций, скрипучим голосом: – Я сделаю все, чтобы выполнить поставленную передо мной задачу.
– Я в этом не сомневаюсь, – буркнул Сталин, погасив усмешку, и отвернулся.
Глава 10
Самолет летел над заснеженными просторами, то проваливаясь в пустоту, то с натугой поднимаясь вверх. Жуков дремал, откинувшись на спинку кресла, предупредив летчиков, чтобы сказали ему, когда будут подлетать к излучине Дона в районе города Серафимович: он хотел еще раз сверху посмотреть на те места, где, изготовившись к наступлению, сосредоточились войска Юго-Западного фронта. Он хотел взглянуть на эти места глазами немецких летчиков и их фотокамер и попытаться понять, ждет ли командующий Шестой немецкой армии генерал Паулюс нашего наступления. Ведь как ни прячь, а что-то да не спрячешь, и очень важно понять, что именно спрятать не удалось. Если судить по данным разведки, противостоящие армиям генерала Ватутина румынские, итальянские и венгерские войска, по всем параметрам явно уступающие немецким, наступления русских не ожидают, да и настроение у них не слишком воинственное. Однако стрелять они все равно будут, тем более что в тылу у них стоят немецкие дивизии, и все это надо размолотить за несколько дней, не дав времени противнику на перегруппировки, подтягивание резервов и закрепление на промежуточных рубежах.
– Георгий Константинович, – дотронулся до плеча Жукова адъютант. – Только что миновали Урюпинск. Летим над Хопром.
Жуков открыл глаза, кивнул головой, прильнул к иллюминатору.
Внизу змеилась заснеженная пойма Хопра. Закатное солнце углубило тени, стали более отчетливо видны холмы и обрывистые берега реки, накатанные дороги, упирающиеся в лощины и овраги, там и сям сгрудившиеся по берегам рек и речушек утонувшие в снегу дома станиц и хуторов, деревья небольших рощ и перелесков. Вот колонна в десяток машин движется к фронту. Машины накрыты белым и почти сливаются со снегом, зато тени резкие и отчетливые. Вот, похоже, позиции дальнобойной артиллерии. Самих пушек не видно, но видна некая упорядоченность бугорков и пробитые в снегу тропинки, бегущие в разных направлениях. Вот еще что-то сгрудилось в широкой лощине, а что именно, не поймешь, но явно искусственного происхождения. Спрятать почти в голой степи такое количество войск и техники не так-то просто, но, похоже, вполне удалось, что можно признать большим достижением командования фронтом.
Но дело не только и не столько в маскировке. Похоже, немецкое командование привыкло, что на его флангах русские постоянно скапливают свои армии, чтобы потом перебрасывать их в Сталинград, где они сгорают за несколько дней. Нельзя исключить и предполагаемого опасения русских, что они, немцы, могут ударить на север вдоль Волги или на юг в сторону Астрахани. Иначе чем объяснить настойчивое усиление Ржевско-Вяземской группировки противника за счет резервов из Европы? И не получится ли так, что мы ударим под Сталинградом, а противник – в сторону Москвы? Или они, наоборот, ждут главного нашего удара именно там, под Москвой? Но разведка уверяет, что немцы к наступлению на Москву не готовы.
Жуков энергично потер обеими руками лицо, прогоняя свои сомнения. Нет ничего удивительного, что и другие сомневаются в наших возможностях. И, похоже, сам Сталин. Известное дело: пуганая ворона и куста боится.
Внизу показался аэродром. Видны стоящие в ряд самолеты, зенитки, домики, взлетная полоса, огороженная снежными валами; по полосе, взвихривая снег, бегут два маленьких самолетика. Вот они оторвались от земли и будто повисли в воздухе.
Самолет, на котором летел Жуков, резко накренился – в иллюминаторе горизонт бросило вниз, открылось голубое небо, а на нем хищные кресты истребителей сопровождения. Самолет качнуло – снова возник горизонт, мимо понеслись курганы, овраги, редкие купы деревьев, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. Колеса ткнулись в слежалый и утрамбованный снег, самолет задребезжал, подпрыгивая и трясясь, затем покатил ровно, свернул со взлетной полосы к ангарам, где уже стояли два крытых белым брезентом «виллиса» и встречающие Жукова люди в белых полушубках. И все вокруг тоже было белым и насквозь промороженным.
В штабе фронта Жукова встретил командующий фронтом генерал Ватутин, член Военного совета, начальник штаба, командующие родами войск.
– Как долетели, Георгий Константинович? – спросил Ватутин, пожимая руку Жукову, с тревогой заглядывая ему в глаза: знал, что если прислали Жукова, то наверняка потому, что Сталин не слишком доверяет командующему фронтом. И пояснил свой вопрос: – Из Ставки звонили, беспокоились…
– Нормально, – произнес Жуков, не расположенный к отвлеченным разговорам. Тем более что Ватутина недолюбливал еще с тех пор, когда был начальником Генштаба, а Ватутин его заместителем, который явно предполагал, что Шапошникова может заменить только он, выпускник двух академий. А тут какой-то неуч Жуков…
В низкой избушке, по самую крышу заметенной снегом, Жуков, освободившись от меховой кожанки, попросил:
– Если можно, чаю. – И уже решительно: – Давайте обсудим готовность войск и самочувствие противника. А завтра побываем в войсках. Как можно раньше.
Принесли чай.
Жуков, грея ладони о стакан, отхлебывая из него время от времени, слушал доклад командующего фронтом. Ничего нового в докладе Ватутина не было: войска сосредоточены для наступления, артиллерия прорыва стоит на своих позициях, цели разведаны и пристреляны, пехота пойдет в атаку при поддержке танков, не дожидаясь окончания артподготовки, механизированные и танковые корпуса стоят во вторых эшелонах, движение на исходные позиции начнут с первыми залпами артиллерии, противник, судя по показаниям пленных, нашего наступления не ждет, ведет себя тихо, особенно не беспокоя наши передовые части в надежде на взаимность. Что касается авиации, то она произвела глубокую разведку обороны противника, наметила цели. Сможет ли она эффективно расчищать дорогу для наступающих войск? Сможет. Но если бы еще пару дивизий штурмовиков и столько же истребителей, эффективность была бы значительно выше, что положительно сказалось бы на темпах продвижения наших войск.
Судя по уверенному тону Ватутина, он то же самое докладывал и Сталину – отсюда и желание Верховного лишний раз проверить, все ли здесь, на месте, именно так, как ему докладывали: по части реляций вышестоящему начальству Ватутин был большим мастером.
– А не отстанут снабженцы от наших войск? – проскрипел Жуков.
– Не отстанут, Георгий Константинович. Для этого созданы специальные автороты и автобатальоны, которые двинутся сразу же вслед за наступающими войсками. Для расчистки дорог приспособлены танки, оборудованные специальными ножами.