Жертва полуночи
Шрифт:
Пока сидел в машине, в животе Дэнни всё скрутилось в узел. Он мог зайти в гостиницу и узнать у Мэнди, как проходит расследование. Да. Словно он зашел лишь по этой причине. Или он мог поселиться в номере.
Дэнни свернул на парковку. Он проехал восемьсот миль — и потратил сбережения семьи на дорогого психиатра — не для того, чтобы теперь скулить. Пора взять себя в руки. Он остановился за гостиницей, заглушил двигатель и посмотрел на здание. Окно позволяло увидеть кухню гостиницы, там была женщина.
Сердце в груди Дэнни неистово
Нет, воображение не преувеличило. Она была идеальной, такой, какой он её помнил. Цельная, милая и красивая. Он таким не был. Ее темные волосы были собраны в хвост, чтобы не падали на лицо, обманчиво детское, как и ее хрупкое тело. Он видел, как она подавляла страхи и помогала спасти жизнь своего парня. Мэнди была крепче, чем выглядела.
Но как она отреагирует, снова увидев Дэнни?
Был лишь один способ это узнать. Дэнни открыл дверь, и Хантсвилл встретил его влажным холодом, который показывал, что зима здесь еще не закончилась.
* * *
Вся жизнь, состоящая из правильных поступков, могла быть уничтожена из-за одного промаха. Одной ошибки.
Последствия были серьезными.
Мэнди насыпала муку в чистую стальную миску. Миксер замешал смесь в мягкий ком. Она выключила миксер, и в кухне воцарилась тишина. Дождь стучал по навесу над задней дверью. Мэнди опустила ком на мраморную поверхность. Её умелые руки месили тесто, пока оно не стало мягким и податливым. Затем Мэнди отложила тесто, чтобы оно подошло.
Мэнди готовила маффины. Она нагрела духовку, вытащила стальную миску из шкафа и отмерила ингредиенты, не сверяясь с рецептом. Жар печи прогонял холод. Мэнди любила кухню в старой гостинице, которая принадлежала ее семье уже три поколения. Кухня была просторной и оборудована современной техникой, поэтому можно было закрыть глаза на старую мебель из дуба с позолотой. Конечно, не городской ресторан, которым Мэнди мечтала управлять, но все равно здесь было неплохо.
Мэнди никуда не уедет. Ей двадцать семь лет, и ее мечты похоронены.
Капли собирались в лужи за гостиницей. Задний двор нужно было прополоть, не мешало выложить там камень. Зима была жестокой для гостиницы и семьи Браун, но все налаживалось. Джед поправлялся после ужасной раны. Ее мать приходила в себя после операции с шунтированием. А Мэнди почти перестала вздрагивать от каждого звука, по крайней мере днем.
Ночь же была совсем другой историей.
Мэнди потянулась к пистолету, который был прикреплён за правым бедром. Мешковатый свитер скрывал оружие, но его размер и вес успокаивали ее.
По пути к холодильнику за мешком лесных ягод Мэнди открыла дверь, что вела к комнатам семьи. В гостиной на диване отдыхала ее мама. Корни темно-рыжих волос Майи Браун были седыми, она не позволила бы такого до сердечного приступа, случившегося зимой. Она еще не до конца поправилась. Мэнди затаила дыхание и подошла ближе. Грудь ее матери вздымалась и опадала. Мэнди с облегчением вздохнула и попятилась назад, у неё закружилась голова. Мэнди вернулась на кухню, чтобы доделать завтрак. Ее мама медленно выздоравливала. Смерть стала часто заглядывать в гостиницу.
Ничто не будет, как прежде.
Мэнди добавила ягоды в тесто и наполнила тестом формы для маффинов. Противень отправился в печь. Мэнди выставила таймер.
Послышался гул, работающего мотора. Наверное, вернулся кто-то из постояльцев. Погода не переубеждала рыбаков, скалолазов и байдарочников оставаться в гостинице, а не заниматься хобби. Они были заняты почти весь день, и Мэнди старалась вдохновляться их отношением к жизни. Она наполнила чайник и поставила его на плиту, взялась за кофе. Даже самые вдохновленные туристы замерзнут к концу дождливого дня.
Дверца машины хлопнула. Мэнди подошла к окну. На парковке стоял старый кабриолет. Странно. Постояльцы в основном катались на джипах.
В дверь позвонили. Мэнди оставила поднос с печеньем в столовой, прошла в приемную. Она посмотрела в глазок. Мужчина стоял на крыльце спиной к ней. Мэнди замерла. Плечи казались знакомыми. Он стряхивал рукой капли с куртки. Отблески света играли на черных, цвета воронового крыла, волосах.
«Не может быть».
Будто почувствовав её приближение, мужчина повернулся. Бирюзовые глаза смотрели на дверь. Шок лишил Мэнди всех мыслей, кроме одной. Это был он.
Дэнни Салливан.
Она пригладила волосы, вытерла руки о фартук и открыла дверь.
— Дэнни, — она уставилась на него. Ее разум наполнился воспоминаниями о той жуткой ночи, но другое напряжение собиралось в ее животе.
— Привет, Мэнди.
Она отодвинулась.
— Заходи.
Фойе показалось тесным, когда он прошел в дом. Она закрыла дверь. Дэнни немного поправился с декабря. Его лицо еще было худым, а тело — высоким и долговязым. И он уже не был ужасно бледным, отчаяние в глазах сменилось решимостью. Густые волосы промокли от дождя, завивались у воротника и были достаточно спутанными, чтобы выглядеть сексуально, а не неряшливо. Кожаная куртка подчеркивала широкие плечи, поношенные джинсы плотно сидели на ногах.
Если тогда он был красивым, то теперь потрясал своим видом.
Трепет, горячий и вкусный, как растопленный шоколад, заполнил живот Мэнди. Она пыталась успокоиться. Он защитил ее от Натана, а потом помог спасти ее лучшего друга, Джеда. Влечение к спасителю было естественным, ненастоящим. Это просто поклонение герою, психиатры точно могли назвать это каким-то термином. Она старалась хоть немного урезонить обуревавшие ее эмоции. Но жар, охвативший Мэнди, был ненормальным.
Таймер запищал. Мэнди моргнула. Как долго она на него смотрела? Ее щеки разрумянились, она посмотрела на лицо Дэнни. Он пристально разглядывал ее. Когда он посмотрел в ее глаза, его взгляд стал горячее печи.