Жертва
Шрифт:
Я опускаю губы к ее уху и шепчу:
— Да, но я заставлю тебя жаждать всего, что я решу с тобой сделать.
ЛЕЙКИН
Я не удивлена, что Тайсон просто убил этого парня. Я знала, что мой отец был Лордом с самого детства, и также понимала, что это означает. Что меня удивляет, так это то, что он убил Уолтера из-за меня. Я не хочу, чтобы это было на моей совести. Еще один труп, потому что я не смогла его спасти. Даже если этот человек был чертовым мудаком.
Тайсон отступает назад, хватает меня за руку, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, что тело уже исчезло. Бо стоит на руках и коленях, убирая остатки крови полотенцами и ведром с водой.
Мы заходим в лифт, молча поднимаемся на четвертый этаж и входим в квартиру. Он тянет меня через спальню и ванную.
— Раздевайся. Мы примем душ и ляжем в постель.
– Он отпускает мою руку, и я останавливаюсь, наблюдая, как он расстегивает свою рубашку, покрытую кровью, а затем стряхивает ее с плеч. Он вынимает пистолет из кармана брюк, оттягивает затвор и вынимает магазин. Он кладет все это на столешницу у раковины.
Если бы я умела обращаться с оружием, я бы воспользовалась возможностью выстрелить в него, но знаю, что у меня ничего не получится или я застрелюсь сама. Затем он снимает ботинки и носки. Последним он расстегивает ремень, затем расстегивает брюки и стягивает их с ног вместе с трусами.
Это первый раз, когда я действительно обращаю внимание на его обнаженное тело. В прошлый раз, когда мы принимали душ, я была слишком смущена, чтобы даже смотреть на него. И, к счастью, он потребовал, чтобы я отвернулась. Когда я наблюдала за ним с сестрой, я никогда не обращала на это особого внимания. Но теперь я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела.
У него шрамы на спине, над правой лопаткой. Выглядит как маленький круг. Пулевое ранение, может быть? Мне не хочется спрашивать, от чего это. Еще один на руке, и третий шрам на левой пояснице. Возможно, ножевое ранение?
Мой взгляд падает на его задницу, и мое дыхание учащается от того, какая она точеная. Его мускулистые бедра напрягаются, когда он открывает стеклянную дверь и заходит в душ, включая его.
Вздыхаю, снимая одежду, понимая, что я вся в крови и алкоголе и мне нужно вымыться, прежде чем лечь в постель. Я устала. Это был долгий день, и я никогда не ложусь так поздно.
Раздевшись, захожу внутрь и на секунду замираю, вспомнив, что у меня на шее гребаный шоковый ошейник. Я боюсь намочить его, но потом вспоминаю, что уже принимала душ с ним, прежде чем узнала, что это такое. Я очень сомневаюсь, что он убьет меня так быстро. Он женился на мне не просто так. Что бы это ни было, уверена, это будет долгая игра.
Он поворачивается ко мне лицом, и я отступаю назад, прижимаясь к холодной кафельной стене. Он прижимает меня к себе, улыбка растягивает его губы.
— Что случилось, дорогая?
Фыркаю. Слишком много всего, чтобы ответить на этот вопрос.
— Боишься меня?
Расправив плечи, я говорю:
— Если ты думаешь, что я буду преклоняться перед тобой, потому что ты мой муж, то ты ошибаешься.
Он протягивает руки по обе стороны от моего лица, наклоняя мою голову назад, так что мне приходится смотреть на него вверх, когда он прижимает свое гладкое и твердое тело к моему. Мои руки инстинктивно поднимаются, чтобы схватить его запястья, пытаясь оторвать их от моего лица, но ничего не получается.
Я жду, что он задушит меня, даст пощечину, схватит за волосы, затащит под распылитель и утопит. Вместо этого он опускает свои губы к моим и целует меня. Медленный и мягкий чувственный поцелуй, который заставляет мое сердце биться в тревоге, в то время как тело плавится.
Мои глаза закрываются, пока покалывание медленно пробегает по позвоночнику, заставляя меня дрожать. Я стону ему в рот, мое тело становится мягким и толкается в его. Мои руки опускаются с его запястий и обвивают его талию, мои пальцы впиваются в его влажную кожу.
Именно в этот момент я понимаю, насколько я в жопе. Я никогда не считала себя хрупкой. Но он ведет мое тело туда, где оно еще никогда не бывало. Он заставляет его испытывать то, о чем оно даже не подозревало. И я могу признаться, что не знаю, как с этим бороться.
Он отстраняется, мои губы остаются приоткрытыми, делаю дрожащий вдох, и мои тяжелые глаза открываются. Его большой палец проводит по моей верхней губе, а затем обводит нижнюю.
— Я не могу дождаться, когда увижу тебя на коленях, плачущую по мне, пока ты будешь задыхаться от моего члена.
Мои бедра сами собой сжимаются от его слов, напоминая мне, как болит моя киска. Это всего лишь гребаные слова, а я уже слабею. Они даже не ласковые, они вульгарные и отвратительные, но моему телу нравится, как они звучат.
Он отстраняется ровно настолько, чтобы разделить наши тела, и мой взгляд опускается по его рельефному прессу, и я вижу его член. Он настолько же твердый, насколько мокрая моя киска. Или это может быть его сперма, когда он трахал меня перед сменой.
— Ты хочешь его, голубка?
– спрашивает он, и мои глаза встречаются с его. Его левая рука оставляет мое лицо и проводит по моим ребрам, пока не доходит до груди. Он нежен, его большой палец обводит мой сосок. — Скажи мне, Лейк. Что ты хочешь, чтобы я трахнул твой рот.
Я понимаю, что мои губы все еще открыты, поэтому я закрываю их, сглатывая слюну и воду из душа, прежде чем они снова открываются, когда он щиплет мой сосок, заставляя мои бедра непроизвольно качнутся вперед. Как будто у него есть козырная карта, бьющая прямо по моей киске. Он точно знает, к чему прикоснуться, что сказать. Неужели все женщины такие? Или я просто глупая сучка? Ненавижу свою неопытность.
Я не могу заставить слова вырваться наружу, как бы мне этого ни хотелось. Поэтому я тянусь вверх и снова хватаю его за запястье. Из забавы или любопытства он позволяет мне поднести его большой палец к моим губам. Тяну его в рот и обхватываю губами, посасывая.