Жертвуя королевой
Шрифт:
Но с Назаром я не могла так поступить, потому что этот человек мне ничего плохого не сделал, да и к тому же, я все-таки успела к нему привязаться.
Ну, а Макс, чертов Макс, здесь я вообще порой ненавидела уже даже не столько его, сколько саму себя.
Теперь, когда выяснилось, что дом он купил, получается, для Лили, мое глупое сердце шептало, пробиваясь даже сквозь стены, выстраиваемые разумом: «Ты делаешь слишком поспешные выводы». Сердце радовалось, что казнь отменяется. Что Макс ведет непонятную мне игру, но в ней есть логика ходов, и ходы эти не направлены против
Я не дошла до входа в офис. Только подошла к дверям, глянула на эту блестящую высотку из стекла и бетона, развернулась и отправилась в ближайшую кофейню.
Хотела остановиться. Перестать думать. Хоть немного побыть в настоящем моменте. Без мыслей о том, что происходит, без попыток принять какое-нибудь решение. Хоть как-то отключить мозг.
Я взяла большой стакан капучино и уселась на скамейке в небольшом уютном сквере неподалеку от офиса.
Я закрыла глаза, глубоко вдохнула, немного задержала дыхание, выдохнула и открыла глаза.
Я и не замечала, какие чудесные стоят дни этим летом в Москве. Ни облачка на небе, не жарко и не прохладно. Даже этим утром всегда агрессивная в это время Москва, когда люди спешат на работу и по своим делам, казалась сейчас будто нарисованной. Я больше не хотела никуда спешить. Я отработаю квартиру, соберу вещи и Лилю и уеду. На море. Сниму студию, буду учиться жить заново. Без спешки, без игр, без всего этого.
Солнце еще не поднялось в зенит и чертило длинные тени от людей, деревьев, машин и зданий. До меня доносились запахи города: вот чудесный аромат кофе из кофейни, а вот сладковато-клубничный из кондитерской неподалеку, вот прошла девушка и от нее остался легкий шлейф какого-то цветочного аромата, а вот к этому шлейфу добавился мужской парфюм и все тут же смешалось, когда неподалеку проехала поливальная машина и освежила тротуары.
До меня донесся легкий звон колокольчика и такой звук, будто кто-то тихонько постукивал в шаманский бубен.
Я с удивлением огляделась. Эти звуки выбивались из привычного шума города и тем самым немного завораживали. Они словно были частью моей сегодняшней безмятежности, нежелания боятся и решать что-либо. И от того казались мне волшебными, будто кто-то перенес их из мира души в окружающий обычный мир.
Наконец я заметила источник этих звуков. Неподалеку, на газоне в тени под раскидистой липой сидел старичок в странном одеянии. На нем были широкие цветистые штаны, такой же яркий разноцветный балахон с капюшоном.
Несмотря на солидный возраст, он не выглядел дряхлым, напротив, его ясные светлые глаза блестели такой энергией, что не у каждого юнца заметишь. Седая борода заплетена в длинную косичку, а морщины на лице не столько подчеркивали его возраст, сколько говорили о мудрости и опыте.
В одной руке он держал колокольчик, в другой, оказалось, что действительно небольшой бубен.
Я пересеклась с
Выглядело это так, будто он звал меня к себе. Я улыбнулась, показала на себя. Он кивнул, улыбнулся еще лучезарнее и еще раз звякнул колокольчиком.
Ситуация была настолько нетипичной и необычной, что я растерялась. Несмотря на странность этого персонажа, я не видела в нем городского сумасшедшего или какого-нибудь улетевшего в какие-нибудь эзотерические дали упоротого.
Он настолько гармонично смотрелся в этих своих одеяниях, даже будто сливался с этой чудесной раскидистой липой и газоном, что не выбивался из общей картины. Будто он там под этой липой всегда был, будто вообще город построили вокруг него и этой липой.
Люди шли, не замечая его и не обращая никакого внимания.
Он заметил мою нерешимость, еще раз позвонил в колокольчик, махнул рукой, затем похлопал по земле ладошкой, будто приглашая сесть с ним рядом.
И я пошла. Пошла, оглядываясь по сторонам, будто делая что-то предосудительное. Но никто не обращал, конечно, на меня внимания. В Москве вообще никто ни на кого не обращает внимания. Все здесь обращены только внутрь себя, но и в себя смотрят исключительно через экраны и камеры смартфонов.
Я же собиралась жить новую жизнь, в которой будет место моим холстам, шуму моря, свободе от того, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям, чтобы соответствовать этому миру и таким, как Макс.
Когда я подошла, старичок достал из холщовой сумки, которую я прежде не заметила, круглую подушечку с какими-то индийскими узорами и положил на траву, приглашая меня присесть.
Сам он сидел по-турецки. Я порадовалась, что была в брючном костюме. Я расстегнула пиджак и уселась так же.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, не понимая с чего начать. Все казалось немного нелепым и смешным.
— Здравствуйте, Лора, — поздоровался старичок, и я от удивления округлила глаза.
— Вы знаете, как меня зовут?
— Конечно, мы же с вами в одном здании уже два года работаем, — ответил он и лукаво прищурился.
— Но… — начала было я.
— Но что я тут под деревом делаю, и почему вы меня раньше не видели? О! это очень просто. У каждого места исключительно свои декорации и, если что-то из них выбивается, оно тут же становится невидимым.
— Как это? — я не очень понимала, о чем он говорит.
— Ну, вот смотрите. Что это за место? — он обвел взглядом округу. — Деловой комплекс, все здесь служит своей цели: карьера, деньги, суета. Все проникнуто одним только смыслом и одной только идеей. Люди, словно лошади с шорами на глазах, попадая сюда, приходя сюда каждый день на работу, замечают только, то, что необходимо замечать, чтобы быть в потоке со всеми и с этим местом. Так устроен наш мозг. Он отсекает все, что ему не нужно в конкретный момент для выживания. И я здесь точно для выживания никому не нужен. Потому меня и не видно. Утрирую, конечно, но примерно так.