Жертвы жадности. На пути прогресса
Шрифт:
Получен урон головой – 415
Жизнь 12775/13190
Получен урон землёй – 131
Жизнь 12644/13190
Земля от столкновения не пострадала
Наложен эффект – дезориентация.
Длительность дезориентации – 4 секунды.
Это были очень долгие четыре секунды! Когда я поднялся на ноги, – бронемишка уже заходил на второй круг, гулко сотрясая своими ногами землю. Его мех волнами развевался на ветру, а пластины мерно шевелились в такт движению могучих мышц. Моё копье сиротливо лежало на земле в паре метров, а из оружия осталась только булава, за которую я и схватился, завороженно глядя на надвигающуюся тушу, повыше меня в холке.
И в этот момент в бок несущейся твари с яростным ором врезались близнецы. То ли они быстрее пришли в себя, то ли просто не попали под раздачу в первый раз… Зато за последнее время эти парни отъелись, накачались – и теперь вдвоём представляли из себя весомую силу. А бронемишка продолжал двигаться на двух задних лапах, согнувшись вперёд, чтобы прикрыть бронёй всю тушку. Центр тяжести у него сместился – и попадания двух снарядов-матершинников его равновесие не выдержало.
Завалившись на бок, тварь жалобно и оглушительно тявкнула – и начала истерично дёргаться, пытаясь принять исходное положение. И вот тут броня сыграла с ней злую шутку, не давая извернуться и снова встать на ноги. Перед нами обнажилось светло-серое нежное брюшко, в которое близнецы, а потом и остальные ударники принялись тыкать всем, что было под рукой. Когда я подскочил с булавой и что есть силы врезал по морде, положение твари уже было весьма плачевным.
Вы нанесли зверю – бронемишка дологнисский 2284 урона
Коэффициент урона – 0,9
Жизнь бронемишки дологнисского 91463/121000
На следующем ударе жизнь уже приближалась к восьмидесяти тысячам, на следующем ушла за семьдесят тысяч, а потом опустилась и до пятидесяти тысяч. И вот тут, в каком-то невероятном кульбите, бронемишка всё-таки перевернулся!.. Взвыл от боли ударник Касса, которому сломало ногу, отчаянно вскрикнула, отлетая в сторону, Мадна… Передняя лапа с когтями прянула в сторону Борборыча, рассекая доспех и грудь до рёбер. Наш тактик отчаянно закричал и отшатнулся.
Новый удар – по башке сверху, прямо по бронепластине – показал уже совсем другие цифры.
Вы нанесли зверю – бронемишка дологнисский 627 урона
Коэффициент урона – 0,9
Жизнь бронемишки дологнисского 55718/121000
– Валите от него! – захрипел Борборыч, и мы все бросились врассыпную, спасаясь от ударов могучих лап с острыми когтями-саблями.
Не обнаружив рядом врагов, бронемишка повертелся на месте, громко порёвывая, а потом застыл – видимо, приходя в себя после того отчаянного непотребства, что с ним случилось. Правда, теперь он стоял на четырёх лапах, убрав когти, и, видимо, решал, что же делать дальше. А мне тем временем пришла в голову совершенно безумная идея – поорать. Да-да, поорать!..
Говорят, что против наших земных медведей помогает. Не уверен, что, будучи сознательным молодым человеком с одной-единственной жизнью, я решился бы испробовать этот способ при встрече с бурым мишкой на Земле, что уж говорить про дологнисскую тварь… Зато тут-то у меня было много попыток, большой запас прочности и к тому же верные товарищи по оружию. А ещё можно было попытаться быстро убежать, если мишке это не понравится…
Бронемишка, видимо, обладал тонким музыкальным слухом. В общем, ему ожидаемо не понравилось – и он даже сделал шаг по направлению ко мне, но тут рядом появились Барэл и Тариг, тоже вопившие во всё горло. Подтянулись за ними и другие бойцы – и бронемишка застыл на месте. С его точки зрения, наверно, всё выглядело так:
«Орёт, небольшой, ща вломлю».
«Орёт, стал больше, есть шансы».
«Орёт, большое, что-то стало страшно».
«Орёт, очень большое, много рук, много ног».
«Да ну, на фиг!»
И в тот момент, когда бронемишка понял, что вот это «орущее и большое» ему не по зубам, он развернулся и припустил прочь, высоко вскидывая центральные сегменты брони на спине и виляя мохнатой задницей.
Утерев пот и кровь с лица, я осмотрелся: Мадна лежала без сознания, Борборыч тоже вырубился, а Касса, постанывая, отползал в сторону. Ещё двое бойцов валялись в том самом месте, где бронемишка в первый раз врезался в наш отряд.
– Кадет! Раненые! – крикнул я.
– Уже! – ответил тот, бросаясь к Борборычу.
– Быстро, делаем носилки! – крикнул я и ткнул в тех, на кого выпала эта нелёгкая задача. – Потом отходим в лагерь! На сегодня разведка окончена…
Возвращались мы уже под первыми каплями дождя. Тёмные клубы на горизонте обещали новую грозу в самое ближайшее время, а нам нужно было ещё затащить наверх носилки с ранеными. Холодный ветер трепал кожаную одежду и пробирался под неё, заставляя нас зябко ёжиться. Хотелось поскорее оказаться в домике, растопить очаг, прогреть всё и что-нибудь скушать… Ушибы, оставшиеся после боя, всё ещё болели, заставляя меня морщиться при каждом шаге.
Наверх носилки затаскивали долго… Просто поднять их на верёвках не получалось, потому что они стукались о склон и всё время норовили перевернуться, свалив раненых вниз. И если четверо пострадавших никак этим фактом не возмущались, то вот один – Касса – оставался в сознании и так нас материл, что уши сворачивались в трубочку.
В итоге пришлось больных приматывать к носилкам – и поднимать всю конструкцию вертикально, надеясь, что никто не выскользнет из обмотки и не отправится на перерождение, приложившись о землю. Была ещё идея сделать выносной кран из тройки брёвен, и с его помощью совершить подъём, но весь энтузиазм механизаторов сдуло шквалом, смыло струями ливня и заглушило раскатами грома. Нефиг умничать перед грозой!..
Естественно, что все, кто не занимался растапливанием очага в срубе, промокли до нитки, извазюкались в грязи и сильно расстроились. Впрочем, всю грязь с нас смыло, пока мы добирались до спасительной двери – хоть на мытье время сэкономили! Ливень хлестал струями похлеще душа, имитирующего тропические дожди. На этот раз природа разгулялась не на шутку… К нашему удивлению, залатанная крыша с честью выдержала новый удар, так что хотя бы утонуть спящими в деревянном бассейне нам теперь не грозило.
Перебинтовав раненых и уложив их рядком, остальные члены отряда разбрелись по своим лежанкам, собираясь отдохнуть. Я быстро назначил дежурных, а сам принялся чистить одежду и оружие пучками травы. Из всех пострадавших в себя пришла только Мадна, да и то ближе к вечеру. Двое бойцов лежали, исполосованные не меньше Борборыча, и спали. И наш тактик тоже очень крепко спал. Вот это как раз было хорошо – хотя бы быстрее поправятся.
Так мы и досидели до вечера. Дождь не утихал, зато и бронемишка пока не приходил – тоже, небось, раны зализывал. Но чем дальше, тем яснее я понимал – он ещё за нами вернётся. Не забыл он нас и не простил… И ведь мы пока ещё даже не нашли олово – а его надо будет как-то собрать. Спать я отправился рано – делать было всё равно решительно нечего. И так и уснул под шорох ливня по крыше и треск дров в очаге…