Жест Лицедея
Шрифт:
Объект-инфо »
«Останки Свидетеля. Ресурс 0%. Создано гильдией «Пантеон». Назначение... Бывший владелец Разумовская Ирина Львовна».
Бля… Ирочка, извини. Я думал это происки врагов.
Но это все: печеные яблоки, извинения, сентименты — все это сейчас вообще не важно. Важно, где искать тушку. Солнце уже близко к горизонту, остается не так много светлого времени. В потемках будет сложнее. Надо не тупо летать туда-сюда, но еще думать. Как бы выйти на контакт с Леночкой? Может, она знает?
И у меня возникла идея. В коридоре, недалеко от входной двери располагалась тумбочка,
«Леночка — это я, Саша. Ты главное не очкуй». Так, стоп, такие обороты она не поймет. Выбросил листок и начал заново:
«Леночка, это я — твой Саша. Ты только не бойся! Не убегай! Мне очень нужна твоя помощь! Сейчас я буду писать вопросы, а ты отвечай вслух…» — такой основы достаточно, для начала диалога. Дальше дело импровизации. А Лена вроде в хозяйственной комнате рядом со столовой — я услышал звон посуды. Подхватив листок с посланием и перо, я направился туда. Только бы дверь была приоткрыта, иначе я не смогу протащить лист с посланием.
Дверь была приоткрыта, но щель настолько узкая, что я в нее не просунул бы даже перо. Пришлось уплотнять все тело и налетать на створку несколько раз прежде, чем образовался приемлемый зазор. Леночка, подбоченившись, стояла возле стола и смотрела в окно на золотистый свет заходящего солнца. Я осторожно положил листок со свежими рукописными строками перед ней.
— О, Царь Небесный! — вскрикнула она и напугано отступила, схватившись за грудь.
— Прочти! Прочти, дорогая! — беззвучно восклицал я, понимая, что она все равно не слышит. Тут же возникло опасения: вдруг она читать не умеет? Не знаю, как здесь дела с образованием.
Она прочла — это я понял, по ее взгляду, упавшему на листок, и заметавшемуся потом. Отлично, самое время было перейти к главному — выяснению, где мое тело. Я так и написал:
«Где мое тело? Просто скажи вслух.»
Леночка открыла рот, но не издав ни звука сделала пару шагов назад. В ее глазах мелькнул испуг. Видимо даже в этом мире, привычном к магии, перо, пишущее само по себе, вызывало настороженность и серьезные опасения.
— Кто здесь?! Что это такое?! — наконец подала голос она. — Я Никифора Тимофеевича сейчас позову!
Черт! Все-таки она не понимала или не верила, что пером управляю я. Нужно было как-то доказать! Скорее, пока она не убежала, написать что-то такое. Известное только нам двоим. Что?! Напоминать ей, что мы… Что я впервые в жизни дал ей в ротик, наверное, не самый лучший способ заявить скромной девушке о себе. И я написал:
«У тебя вчера были розовые трусики.»
В этот раз она открыла ротик шире, изумленно глядя на листок, и выдохнула:
— Прочь, извртаный дух! Чертов распутник! Царь Небесный поразит тебя святым громом!
Вдруг она схватила мое послание и разорвала на кусочки, выдернула из моей невидимой руки перо, переломила его и выбежала коридор.
Увы, попытка выйти на контакт с Леночкой потерпел провал. А время беспощадно работало против меня. Я снова воззвал к магистру, выматерился, и не получив ответа, направился в сад. Пока еще солнце не село, нужно осмотреть окрестности нашего
Я пролетел в одну сторону через участки соседних владений достаточно далеко. Впереди уже виднелся порт, стоявшие на рейде и у причала парусники. Солнце исчезло в море, печально и красно догорал закат. На участках богатых особняков зажигались светильники, мерцавшие теплым магическим светом, вот только на душе было вовсе не тепло.
К своему дому я подлетел со стороны хозяйственного крыла, выше на втором этаже темнели окна Ирины Львовны, и я решил наведаться в ее комнаты. Все равно в густеющих сумерках найти сусла шансов нет.
Я влетел в распахнутую форточку. В комнатах уже лежал густой мрак, и магические светильники, обычно сами включавшиеся при появлении человека, не реагировали на мое появление. Значит, я для них уже не человек. Я уплотнил руку и потянулся к светильнику возле зеркала, но маленькое чудо — он вспыхнул раньше, чем я дотронулся. Значит, светильники реагировали, если тело сделать плотным. Пролетав над круглым столом, свернул в спальню, попутно включая свет. Между книжным шкафом и трюмо увидел портрет статного мужчины в синем мундире, с саблей, свисавшей с широкого ремня. Разумовский Петр Михайлович… Я и раньше видел портреты «отца». Если честно, у сусла с отцом имелось сходство: цвет и форма глаз, сам овал лица и отчасти линия губ. Но при всем этом Петр Михайлович без сомнений приятный и даже красивый мужчина. Отчего так природа пошутила над его сыном?
Внизу картины белой краской было выведено очень тонко:
«Люблю тебя. Прости за все. Твоя Ирина».
И покинул этот мир он в рассвете сил. Говорят, не без помощи Троцких. Вроде как это случилось в Москве, Ирина в тот день уезжала в Коломенское. Печальная история.
Я пролетел дальше, разглядывая книжный шкаф, читая названия на корешках книг. Скорее всего на полках преобладали приключенческие и любовные романы. Так я рассудил по названиям: «Рыцари короля Олафа», «Цветок его сердца», «Счастливые дни госпожи Фоминой», «Пираты северных морей» и прочее, прочее. И ни одного известного автора из мира Айфонов. Только граф Лев Толстой с тертой книжонкой «Грезы тульских вампиров».
Интересно, что у Ирины под подушкой. Тоже книга, как у Наташи? Подушки оказались слишком тяжелы для меня. Но кое-что интересное я обнаружил: нефритовый стержень с округлым концом. Уж не деликатная ли это штучка для ночных игр одиноких дам? Ох, «мама»… Я тебя понимаю. В твои цветущие годы. Годы, когда женщина всецело раскрывается и полна страсти, потерять мужа — это тяжело. Убрав деликатную штучку назад, я повернулся, оглядывая простенок напротив: картина с морским пейзажем, часы, и что-то похожее на барометр или компас. Стоп!