Жесткая посадка
Шрифт:
— Это тот самый стрелок, — сообщил охранник. — Будь с ним понежнее.
Офицер усмехнулся. Ему было лет тридцать, он носил длинные бакенбарды и имел огромный живот, свисавший над его ремнем.
— Фамилия? — спросил он у Макдоналда.
— Я отказываясь называть свою фамилию.
Офицер нахмурился:
— Что?
— Я отказываясь называть свою фамилию.
Подошел полицейский в штатском и вывалил на стол пачку бумаг.
— Здесь все новенькие, — буркнул он. — Пять штук.
Офицер продолжал смотреть на Макдоналда.
— Ты обязан это сделать, — сказал он.
Макдоналд пожал плечами.
— Фамилия? — повторил офицер с таким видом, словно задавал этот вопрос в первый раз.
Макдоналд покачал головой.
— Знаешь, мне на это совершенно наплевать, — заметил офицер. — Все равно у тебя будет личный номер. — Он похлопал по бланку на столе. — С фамилией или без нее, номер от тебя никуда не денется, пока не отсидишь весь срок.
— Меня еще не осудили, — возразил Макдоналд. — Я под следствием.
Офицер просмотрел личные дела и вытащил досье Макдоналда, состоявшее всего из нескольких листочков. Фотография была прикреплена к последней странице.
— Бывал раньше в тюрьме?
Макдоналд ничего не ответил.
Офицер пролистал бумаги.
— Отпечатки не идентифицированы, значит, в первый раз, — пробормотал он, продолжая смотреть досье. Прочитав последний лист, взглянул на Макдоналда и усмехнулся. — Ну что ж, раз ты новичок, надо тебе кое-что объяснить. Твое пребывание здесь может быть сравнительно сносным или превратиться в жуткий кошмар — все зависит от того, как ты с нами поладишь. Мы решаем, как часто выпускать тебя из камеры, сколько времени давать на отдых и обед, разрешать прогулку или посещение, с кем общаться и в чем ходить. Я ясно выражаюсь?
Макдоналд молчал. Овчарка залаяла, и в регистратуру ввели еще одного заключенного, пристегнутого наручниками к полицейскому. Макдоналд оглянулся на прибывшего, но его лицо было ему незнакомо.
— Фамилия? — опять повторил офицер, подождал несколько секунд и отложил бумаги в сторону. — Ладно, как знаешь.
Он повернулся к экрану компьютера и постучал пальцами по клавиатуре. Посмотрев на монитор, написал на конверте с личным делом: «С/н 6759». Справа от цифр осталось пустое место для имени и фамилии Макдоналда.
— С этой минуты вы находитесь в системе, ваш номер 6759, — объявил офицер. — Все, что с вами произойдет, будет заноситься в досье, не важно, есть у вас фамилия или нет.
Он указал на стеклянную стену.
— Подождите там.
Офицер повернулся к заключенному, которого подвели к столу. Это был подросток в джинсовом костюме, стоявший с таким видом, словно он вот-вот расплачется. Макдоналд подумал, что такого мог натворить этот паренек, если попал в тюрьму категории А.
Макдоналд зашел в комнату ожидания и сел. Часы, висевшие на стене над дверью, показывали половину четвертого. Кроме сандвича в полицейском участке, он ничего не ел, и в животе у него урчало. Макдоналд знал, что просить еду бесполезно. Ему и раньше приходилось подолгу обходиться без пищи и воды. Как-нибудь протянет.
В комнату втолкнули еще одного заключенного — верзилу с сильно избитым лицом и свежей раной на голове. Он кивнул Макдоналду.
— Как дела,
Он был в хорошей клубной футболке, спортивных рейтузах фирмы «Адидас» и найковских кроссовках, хотя, судя по его физической форме, ему давно не приходилось гоняться за мячом.
— Неплохо, — ответил Макдоналд.
— Что это за прикид? — поинтересовался верзила, разглядывая его бумажный костюм.
— Полицейские отобрали у меня все барахло, — пояснил Макдоналд.
— Ублюдки! — бросил мужчина, показав на свое распухшее лицо. — Это они меня отделали. Сопротивление аресту.
В комнату вошли двое чернокожих парней лет двадцати, в дорогих спортивных костюмах и модельных кроссовках. Они со скучающим видом развалились на скамьях.
— За что попал? — спросил избитый мужчина у Макдоналда.
— Вооруженное ограбление.
— Вот черт, это колония строгого режима! — воскликнул верзила.
— Да, если я отсюда не выберусь. А ты за что?
Мужчина рассмеялся.
— Перепродажа.
— Перепродажа?
— Хотел сплавить пару наручных часов. Оказалось, они краденые.
— Не повезло.
— Сам виноват. Собственно, я их и украл. — Он потер ладонью квадратный подбородок. — Так мне и надо.
Макдоналд услышал, как фургон тронулся с места и уехал.
— Мы были у одного судьи? — спросил он. — С длинными волосами?
— Да, я его узнал, а ты?
Макдоналд нахмурил брови.
— Он участвовал в той поп-группе, помнишь, в семидесятые годы, там еще парни раскрашивали себе лица. Чистые гомики. Новые хреновы романтики. Как же она называлась?
В дверях появился охранник.
— Барнс! — позвал он.
— Я, — отозвался мужчина и поднял большой палец. — Еще увидимся.
Макдоналд продолжал сидеть и ждать. Барнса оформили и увели. Вскоре прибыла группа новых заключенных — шесть человек. Вероятно, их привезли из другой тюрьмы, поскольку каждый нес свои пожитки в большой пластиковой сумке с ярлычком. Пятеро вошли в комнату ожидания. Двое из них были чернокожими, молодыми, вроде тех, что привели раньше, — опытными и самоуверенными. Они мрачно уставились на Макдоналда и не ответили, когда он поприветствовал их кивком. Ему было наплевать, как они к нему относятся, — это явные транзитники, которых переводили в другое заведение. С ним он никогда больше не встретится. Остальные трое оказались белыми, один из них — сутулый старик лет семидесяти, с редкими седыми волосами и постоянным кашлем. Он улыбнулся Макдоналду, показав рот, в котором не хватало половины зубов. Его правая рука была сжата в кулак и дрожала.
— Есть покурить? — спросил он, и Макдоналд отрицательно покачал головой.
Двое других напоминали Барнса, такие же бритоголовые и в спортивной одежде. Они кивнули Макдоналду, демонстративно не обращая внимания на чернокожих.
— Симпатичный костюмчик, — произнес один, но Макдоналд молча закрыл глаза и вытянул ноги.
Он уже понял, в какую игру играют с ним тюремщики: его вызовут последним.
Часы на стене показывали половину шестого, когда Макдоналд остался в комнате один. Потом в тюрьму доставили еще три группы, в том числе несколько подследственных. Макдоналд смотрел, как их подводили к столу, допрашивали, давали расписаться и уводили под конвоем.