Жесткй вариант
Шрифт:
— Жена сказала, ушел утром, как обычно, в восемь. Назвала адрес, по которому проживают его мать и сестра. Засаду оставили, едем туда, отбой! — сообщил старший.
Мы подъехали к торговому комплексу «Мак», расспросили охранников — не появлялся ли Коноплев. Оказалось, уехал пятнадцать минут тому — как раз время, затраченное нами на бесплодное потрошение офиса.
— Куда уехал?
— Не докладывал.
— В каком направлении?
Охранник махнул рукой в западном направлении. Я приказал блокировать трассу на повороте к дачному поселку: предчувствие, что придется штурмовать крепость
Повезло гаденышу Кифе.
— Вижу его! — крикнул он в микрофон. — Идет к Верблюжьему! Что делать?
Мои парни засмеялись.
— Прежде всего, не паникуй, — железно ответил я, стараясь, чтобы ему передалась уверенность. — Доедешь до отвеса — прижимай к скале. Я к тебе еду!
Прослушивавшая переговоры «Центральная» откликнулась многоголосыми командами. ДПС и две группы ГНР доложили об изменениях маршрутов.
— «Третий», «Третий»! Кифарский! — шумел Иевлев, игнорируя позывные. — «Центральная» вызывает, что там у тебя? Толик, отзовись!
Кифа молчал; я утопил педаль в пол, но «птица» отказывалась переходить звуковой барьер наотрез…
К горе мы подъехали, когда там уже все было кончено. Двое водителей подоспевших «канареек» поливали из огнетушителей дымящийся «ниссан»; «скорая» вдали вертела «маяком» быстрее, чем колесами. Сержанту — водителю «ниссана» — она была уже не нужна: пуля Коноплева угоди-ла ему под кадык; еще двое оперов, сидевших справа, подавали признаки жизни, но и только.
Борт прижатой Коноплевым машины преследователей прочертил на отвесной стене широкую полосу длиной в двадцать метров.
Кифа уцелел (успел упасть между сиденьями, как он потом объяснил). Пятый милиционер сидел на асфальте, прижав к лицу ладони; между пальцами сочилась кровь.
Я заглянул в салон «ниссана»…
— Куда он пошел?! — потряс ошалевшего от неожиданного исхода задержания Кифарского.
— Направо пошел, в «Золотую розу»! — выкрикнул он, словно его контузило.
— Есть на трассе какие-нибудь ответвления? — презрев неловкость (старший группы не знает маршрута), спросил я у всех сразу.
— Через шесть километров поворот на переезд, за ним — пролесок; через восемь — развилка, грунтовка по обе стороны: на Староминскую и Вышгородскую, — споро доложил водитель «волги».
— Да не пойдет он в совхоз, — отмахнулся я, — там его наши ждут. Давай во всех направлениях! Лейтенант — прямо до «Розы», ГНР — 2 и 3 — на развилку, а я пойду на переезд. По машинам!
Я исходил из технических возможностей машин: «волжанка» «ГАЗ-31» ДПС была самой быстроходной, мне же предстояло блокировать переезд: самый ближний, но и самый вероятный маршрут.
— Майор Вениаминов, доложите обстановку! — неожиданно объявился в эфире Яковенко.
Что у этих начальников за страсть такая, не пойму: появляться в разгар операции и требовать отчета?
С Яковенкой мы виделись давненько; хорошо бы не видеться еще столько же.
Микрофон взял старлей, сидевший справа.
— «Первый»! Вениаминов!
— Преследую преступника, — заговорил остряк-старлей издевательским тоном ведущей телепередачи «Спокойной ночи, малыши!». — В районе горы Верблюжий Горб обстреляна группа капитана Кифарского, есть жертвы. Убит сержант Гонта, трое…
— В каком направлении ведете преследование? — перебил его Яковенко, из чего следовало, что расстрел группы захвата его не интересует.
Я выхватил микрофон.
— В прямом, товарищ полковник! — доложил коротко и отключился: терпеть не могу, когда болтают «под руку» на скорости сто десять!
Руоповцы заржали.
— Из «мерса» по пути с дачи, — определил кто-то из сидевших сзади.
— Может, включить? — усомнился другой. — Отвечать не будем, так хоть послушаем.
— Дома музыку послушаешь, — отрезал старлей, пользовавшийся непререкаемым авторитетом.
Не знаю, из чего исходил этот опытный скорохват, я же отключился потому, что, заглянув в салон «ниссана» Кифарского, не увидел там рации: если она перекочевала к Коноплеву, то он был в курсе оперативных переговоров, и рассказывать Яковенке о том, в каком направлении ведется преследование, было бы откровенным пособничеством беглецу.
«Синяя птица» так разогрелась, что проскочила бы поворот, если бы не я. На повороте стояло огромное панно с изображением этикетки «Мосфильма»; над головами рабочего и его колхозницы алели буквы: «Пою мое Отечество!» Я прикинул, сколько нужно водки, чтобы напоить целое отечество. Получалось, много…
Узкий проселок бежал вдоль полотна, но по нему ехать не имело смысла: во-первых, дорога просматривалась до самого горизонта; во-вторых, сразу за переездом, с просеки валил черный дым.
Я затормозил у воронки с тлеющей по краям сухой травой. Тут и там валялись остатки красной «девятки». К счастью или к несчастью, ничего, что хоть отдаленно бы напоминало человеческие останки, мы не нашли.
— Грамм на двести тротила потянет, — присвистнув, констатировал старлей.
— Гранату в бензобак сунул, — предположил молодой парнишка, по всему, недавно вернувшийся из армии.
Похоронив в своей памяти и «кенвуд», и блокнот, я связался с базой.
— «Центр», запроси Градинск-ЛОВД железнодорожный, пусть дадут расписание в направлении Краснодара за последние полчаса, переезд на «шестом»… Мне сюда — кинолога с овчаркой и СОМ, приступаю к поиску…
Песчаная просека не оставила следов обуви, в радиусе пятидесяти метров мы не нашли ничего, что помогло бы определить направление поиска. Из сообщения линейного отделения следовало, что за пятнадцать минут до нашего появления через переезд проследовал военный эшелон. В подтверждение моей догадки Коноплев оставил оттиски кроссовок на насыпи.
Или не Коноплев?..
3
В разосланной во все концы ориентировке, помимо набившего оскомину «преступник вооружен» (а кто сейчас не вооружен? пистолет у каждого второго, каждый первый его просто забыл дома), был приказ: в случае оказания сопротивления стрелять на поражение.
Работы хватило всему личному составу до самого вечера. Овчарка Эльза след не взяла. Такой прыти я от Коноплева не ожидал, как не ожидал от себя такой легкомысленности. Недооценка противника обходилась дорого.