Жестокая болезнь
Шрифт:
Убираю блокнот и проверяю время. У Люси на дневной работе есть несколько важных дел, после этого я смогу должным образом подготовиться к выходным. Мне нужно будет получить доступ в офис Эриксона, а это потребует денег — больше, чем я беру с Леноры.
По дороге в свой офис я отправляю Рошель сообщение. Она важная шишка, чья работа помогает финансировать менее удачливых, нуждающихся в моих услугах. Рошель всегда нуждается в мести. Она кровожадная сучка.
Возможно, она единственный человек, которого я могла бы полюбить.
Единственное,
Это похоже на тот момент на детской площадке с Кайлом. Я знала его место, и знала свое. Все было черно-белым. Наказание соответствовало преступлению.
Эриксон Дейвернс губит свою жену, медленно и преднамеренно, своими жестокими, бездушными действиями и пренебрежением. Система правосудия не сможет наказать его. Мир, в котором доминируют ему подобные, его не осудит. Я знаю его место в мире, и знаю свое.
Возмездие у меня в душе.
Телефон звонит, и я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.
— Рошель.
— Получила твое сообщение, милая, — говорит она. — Сколько у тебя свободного времени утром?
Она не тратит ни секунды на бесполезную болтовню. Я правда могла бы полюбить эту женщину.
— Еще часик. Что у тебя?
— Конкурентка, которая думает, что может скопировать мой бренд и украсть бизнес.
Рошель стремится к власти, и ей нравится наказывать. Очень. Конечно, я не совсем уверена, нарциссистка ли она или просто безумная. Возможно, ядовитая смесь того и другого, отчего игра в месть для нее более захватывающая. И она хочет принять еще одну дозу.
Когда я сворачиваю в переулок, чтобы срезать путь, ощущаю притяжение энергии в воздухе, и тот же самый запах отчаяния, который исходил от Леноры, касается моих чувств.
— Уже в пути, — когда я заканчиваю разговор, чувствую, как кто-то тревожно дергает меня за плечо, и оборачиваюсь.
Тощий мужик в толстовке с капюшоном, частично закрывающей лицо, дергает мою сумочку. Я хватаюсь одной рукой за ремешок и поднимаю телефон, чтобы сделать снимок.
— Лучше не стоит, — говорю я ему, когда он снова пытается выхватить сумку.
Он в отчаянии. Худший тип человека. Его моральные принципы отходят на второй план по сравнению с любым наркотиком, которого он жаждет.
— Распознавание лиц не стоит на месте, — я делаю снимок. — Твое лицо есть в какой-нибудь системе. Я тебя найду… — наклоняюсь вперед, пока толпа проносится мимо по переулку. — Проникну в любую лачугу, в которой ты отсиживаешься, и систематически буду удалять части тела, оставляя самое ценное напоследок. Потом сдеру кожу с твоего вялого члена и оболью все это мясное месиво тормозной жидкостью.
Он отстраняется от меня и откидывает капюшон толстовки, показывая покрытые язвами щеки и синяки под остекленевшими глазами.
— Господи, дамочка. Ты, блять, сумасшедшая.
Закинув ремень сумки повыше на плечо, я вздергиваю
— Имей это в виду, нападая на следующую жертву. Они могут со мной связаться.
Глядя, как он убегает, я не чувствую… ничего. Ни малейшего всплеска адреналина. Смотрю на свой телефон, на его фотку, а затем удаляю снимок, больше ни о чем не думая.
Иду в толпе пешеходов, прокладывая себе путь, задаваясь вопросом, когда это мои моральные ориентиры стали настолько нечувствительными. Отсутствие эмпатии не означает, что я не отличаю добро от зла. У меня карьера включает в себя правосудие.
Но если бы я осталась наедине с этим парнем — без свидетелей — выполнила бы свою угрозу? Одна лишь мысль об этом вызывает крошечную волну возбуждения.
В последнее время моя работа по отмщению, которая обычно пробивает затвердевший Тефлоновый слой, стала скучной. Я уже не испытываю тех же острых ощущений, что раньше.
Ведь это опасно.
И все же я очень хорошо знаю, что никогда бы не зашла так далеко. Поверьте мне, как только я узнала о себе, то провела исследование. Я изучала Банди4, Рейдера (СПУ)5 и других убийц-психопатов. Что бы ни дало осечку в их мозгах, какие бы повреждения серого вещества ни получили эти хищники, которые повели их по темному пути… мы не похожи.
Мир полон таких, как я. Обратите внимание на своих руководителей и предпринимателей. Скорее всего, они психопаты. Они находятся на вершине, потому что у них мало сочувствия к другим.
Я прогоняю назойливую мысль прочь и сосредотачиваюсь на своей текущей задаче. Получаю щедрое вознаграждение от Рошель, нужное мне для следующего этапа. Пора найти лупу, такую, у которой есть обжигающий луч, который я смогу направить прямо на задиру Эриксона.
ГЛАВА 2
МИШЕНЬ
БЛЕЙКЛИ
— Ты слишком симпатичная, чтобы все время быть такой угрюмой, — Рошель вздыхает и качает головой. Шелковистые седовато-белые пряди мерцают во флуоресцентном освещении, когда она проходит мимо меня к ряду ноутбуков.
— Это сексизм, — говорю я. — И часть моей карьеры. Люди не поверят, что улыбчивая, жизнерадостная блондинка со счастливым лицом на визитке способна на месть.
Склонившись над экраном ноутбука, она замирает, поднимая на меня глаза. Ее кожа похожа на воск. Любые морщины, которые могли появиться у нее за пятьдесят пять лет, были разглажены повторными подтяжками лица.
— Хорошая мысль, убийца, — подмигнув, она возвращает свое внимание к экрану.
— Я не убийца, — эта работа сопровождается списком правил — которые, конечно, я сама придумала, — но знала, что их необходимо установить ради моих клиентов, чтобы все было предельно ясно. Не убивать — это правило номер один. Я не наемная убийца, каким бы политкорректным термином это ни называлось.