Жестокая справедливость
Шрифт:
– …Деньги будут вручены наличными без задержек и проволочек, – заверил Медянов.
– Андрей Степанович, а вручение денег какими-либо дополнительными условиями не сопровождается? – без тени иронии поинтересовался Лев.
– Ну, что вы! – скромно улыбнулся гость. – Какие могут быть условия? Условие только одно – найти виновных в смерти Дмитрия Семеновича. Хотя… Есть частная просьба районного предпринимательского актива: когда станут известны имена виновных, сообщить нам об этом. И только лишь… Нет-нет, мы собой закон не подменяем и о каких-либо демаршах
– Мы подумаем, – все так же нейтрально произнес Гуров.
– Конечно, конечно! – Медянов сунул руку в карман. – Вот моя визитка. Если будет в чем-то нужда, не стесняйтесь, звоните в любое время дня и ночи.
Вежливо откланявшись, гость с достоинством удалился. Некоторое время опера сидели, молча глядя друг на друга.
– Ну, и что ты об этом всем думаешь? – наконец заговорил Станислав.
– Предложение, как иногда это называют, мутноватое какое-то… – задумчиво усмехнулся Гуров. – Не удивлюсь, если по ходу расследования сумма «премии» начнет расти. И предлагает нам этот куш некий «предпринимательский актив». Заня-а-а-тно… На мой взгляд, сам Медянов к убийству Захарухина отношения не имеет. Но интерес его вовсе не в торжестве справедливости. Возможно, усопший унес с собой некую секретную информацию, которую у него мог выведать убийца. Или же располагал какой-то вещью копеечной стоимости, но в реальности фантастически дорогой.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажем, это может быть флеш-карта или компакт-диск с информацией, которая, как известно, иногда дороже всех сокровищ. Например, убойный компромат на тот же «предпринимательский актив» или информация о местонахождении чего-то очень ценного. Возможны и другие варианты. Ты же слышал, что и домработница, и жена… теперь уже вдова Захарухина, не заметили, чтобы из коттеджа что-то пропало. А этот «скромный» домик, обрати внимание, не хуже Лувра или Эрмитажа набит до краев всевозможными ценностями.
– То есть тем или теми, кто отправил Захарухина на тот свет, двигала не алчность и голая корысть, – зевнув, Крячко устало повел плечами, – а какие-то пока не очень понятные мотивы. Но какие? Может быть, с ним и в самом деле кто-то расквитался за его былые проделки? Я так понял, мужик кобелировал направо и налево, причем не считаясь ни с какими условностями. Кстати, высокоморальный ты наш! Оцени, родной: хоть ты меня постоянно и пилишь за то, что я якобы погряз в разврате, в сравнении с этим уездным производителем я, можно сказать, образец добродетели.
– Уже заметил… – улыбнулся Лев. – Но внесу небольшое уточнение. Я тебя не пилю, а корректирую твои жизненные ориентиры.
– Чего-чего? – Стас с деланым недоумением выпучил глаза. – Ты сам-то хоть понял, что сейчас загнул? Я, ей-богу, «не догоняю»…
– Да иди ты! – Гуров засмеялся и поднялся со стула. – Балабол! Все, спать пора. Завтра давай поступим так – ты встречаешься с вдовой и охранниками, а я беру на
– Мне кажется, стоит собрать информацию и о бандитах, которые «рулят» в Судакове, – плюхнувшись в постель, отметил Крячко.
– Не помешает… Спокойной ночи! – выключив свет, из своего угла откликнулся Лев.
…Гуров стоял на берегу озера Балатон и никак не мог понять, почему эта гордость венгров внезапно оказалась в центре Будапешта, да еще и убавившись до размеров заурядного пруда. По берегам озера сидели русалки в платьях из зеленых водорослей. Среди них он с удивлением заметил Витторию. Та, звонко хохоча, манила его к себе рукой.
– Идите к нам! У нас симпозиум по криминалистике! – кричала Виттория. – Посмотрите, есть и наглядные пособия. Видите? – И она указала рукой в сторону озера.
Тут Лев заметил у самого берега в воде человеческое тело. Это был труп мужчины, одетого в добротный костюм. Неизвестный, до половины погрузившись в длинные космы зеленой тины, лежал ничком, тихо покачиваясь на мелких волнах.
– Синьор Гуров, скажите, вы уже составили психологический портрет того, кто воздал должное этому мерзкому типу? – спросила Виттория, став вдруг серьезной. – Вы же учили нас этому. Что же сами не воспользовались своей методикой?
– Да, да, да… – отчего-то растерялся Лев, спеша собраться с мыслями. – Значит, на мой взгляд, это человек очень сильной натуры, отзывчивый, способный на решительные поступки. Он пережил какие-то сильные потрясения в своей жизни. Возможно, это было связано с военной службой. Что еще? Скорее всего, он неравнодушен к той, ради которой готов даже преступить закон…
– Синьор Гуров, а ее имя вы хотите узнать? – хитро улыбнулась Виттория.
– Конечно! Очень хочу! – закивал головой Лев в предвкушении неслыханной удачи.
– Ее зовут…
Губы Виттории произнесли имя таинственной гостьи виллы Захарухина, но Гуров не расслышал его из-за какого-то противного тирликанья, донесшегося со стороны городской ратуши Дьера. С ненавистью посмотрев на несвоевременно зазвонившие куранты, он снова обернулся к Виттории, чтобы она повторила столь важное для него женское имя, но, к его крайней досаде, куда-то внезапно исчезли и озеро, и все русалки. А куранты продолжали настырно тирликать, пока Лев вдруг не понял, что это будильник его сотового телефона.
Окончательно проснувшись, он в сердцах нажал на кнопку отключения звонка и со стуком бросил телефон на тумбочку, пробормотав при этом:
– Достал, зараза!..
– Он и меня достал! – заспанным голосом откликнулся Стас. – Минуты две лежал, ждал, когда ты наконец проснешься и отключишь его. Что такой сердитый? Недоспал маленько?
– А-а-а… – досадливо отмахнулся Гуров. – Тут такое приснилось! Представляешь, увидел во сне одну из участниц будапештского симпозиума, и она пообещала мне назвать имя женщины, которая была в доме Захарухина. Только начала говорить, и тут – будильник. Твою дивизию!