Жестокие игры мажора
Шрифт:
— Я никуда не поеду.
— Ты не в том положении, мой дорогой, чтобы иметь право голоса. В следующий раз будешь думать тем, что я вложила в твою голову за все эти годы!
Я накрываю лицо ладонями и медленно растираю его.
— Что за чушь ты несешь? — стону я, вдавливая основания ладоней в глаза, заебавшись слушать ее. — Что ты вложила? Я, блядь, даже не помню тебя в своем детстве, — я поднимаюсь на ноги, закипая еще больше. — Да и каким было мое детство?! Ты хоть знаешь? Откуда ты можешь знать? Ты скинула меня этому больному ублюдку, а сама жила в
Но лицо моей матери остается бесстрастным.
— Прекрати истерику. То, что ты жил со своим отцом, было временной необходимостью. Я не знала, что он делал с тобой…
— А ты пыталась узнать?!
Я скрежещу зубами. Наблюдая за тем, как моя мать выходит из своего идеального образа. Она из тех людей, кто не умеет и не готов признавать свои ошибки.
— Прекрати со мной говорить таким тоном, Илай! Ты не рассказывал мне об этом по телефону, а приезжать я не могла!
— Десять лет?! — я приближаюсь к ней, тяжело дыша. — Тебя не было целых десять лет! А ты знаешь, почему я не говорил?! Потому что боялся! Мне, блядь, было страшно, что он услышит, как я жалуюсь и прижжет меня очередной сигаретой! Он твердил, что настоящие мужики не плачут, что боль — это то, через что должен пройти каждый мальчик, чтобы стать мужчиной, это он заставил меня молчать о своей боли, и я привык к этому! Да и чтобы изменилось? Ты бы все бросила и примчалась?!
Губы матери дрожат, но она продолжает игнорировать то, что я бросаю в нее копьями.
— Я пыталась устроить свою жизнь, чтобы обеспечить твое будущее! И вложилась в тебя достаточно, чтобы сейчас ты имел право что-то требовать! — ее губы кривятся. — А что я получаю взамен?
— Ты хоть раз можешь признать свою вину?! — взрываюсь я. — Хоть раз в жизни, сука! Сказать мне одно простое слово! Прости! Прости меня сын, что меня не было рядом! Просто извиниться за то, что ты бросила меня!
— Илай…
— Думаешь, твои бабки все исправили?! Я обо всем забыл?! Да мне просто стало на все по хуй! Знаешь, что я усвоил от своих родителей? От одного, что нужно быть ублюдком, а от второй, что все в этом мире решают бабки!
Я резко выдыхаю и отшатываюсь на пару шагов назад. Царапаю пальцами голову и отхожу к окну, хлопаю по нему ладонями.
Мать молчит. Наступает удушающая тишина. Я перевожу дыхание и разрезаю ее ядовитыми словами:
— Так что не удивляйся, мама, что я такой. У меня были лучшие учителя.
Я слышу позади себя шорох, а потом моя мать прочищает горло.
— Я знала, что с тобой будет сложнее. Но твоя подружка оказалась более сговорчивой.
Я резко разворачиваюсь и впиваюсь в мать взглядом.
— Я заходила к ней пару дней назад, — продолжает она, довольная собой. — И мы весьма любезно пообщались. Я предложила ей денег, и она без сомнений их приняла. Так что, не уедешь ты — уедет она.
Я в два шага преодолеваю расстояние и хватаю мать за шею.
—
И даже несмотря на мою угрожающую хватку, эта женщина растягивает губы в ядовитой ухмылке.
— Я уже купила ее.
— Ты… — пыхчу, сдавливая пальцы вокруг ее горла сильнее, пока не слышу хриплых звуков. Пока глаза матери не расширяются от ужаса. — Почему ты такая сука, мама? А? Почему, блядь?!
— Илай… — она судорожно стучит по моей руке. — Что… ты…
Я с силой отталкиваю мать и обхватываю голову руками, наблюдая, как эта женщина растерянно пятится назад. Пока не врезается спиной в стену.
Ее глаза впервые наполнены ужасом, а маска стервы сползает с лица. Она хватает ртом воздух, растирая руками горло и кашляя в попытке надышаться. Смог бы я придушить ее? Не знаю. Я уже не понимаю, кто я и что делаю.
Медленно облизав пересохшие губы, я разворачиваюсь и ухожу.
Не говоря больше ни слова.
Оставляя свою мать с ее уродливой стороной.
Я все исправлю. Я прямо сейчас поеду к Алисе и все исправлю. Я не хочу знать, что ей наговорила моя мать. Но я не верю… не верю, что она приняла деньги. Да, я ублюдок. Я не заслуживаю эту девушку. Но она не могла их принять.
Я брожу вокруг своей машины третий час. И даже выкуренная пачка сигарет ни на йоту не облегчает мое убийственное состояние.
Мне хочется выбить дверь этой чертовой общаги и разнести там все, чтобы хотя бы это заставило Алису выйти из комнаты.
Я знаю, что виноват перед ней. Очень сильно виноват. Но проблема в том, что мне еще ни разу в жизни не приходилось просить за что-то прощения. Я просто-напросто не умею этого делать. И тем более я ни черта не знаю о мире девчонок и всяких глупых чувств. Я вообще не разбираюсь во всей этой канители про отношения.
Все, что я делал с девушками: трахал и использовал их в свое удовольствие.
Но с Алисой… Блядь. С ней все было иначе.
С самого первого раза. Когда я позволил ей себя обмануть. Когда не воспользовался ей, хотя мог. Что-то внутри меня не хотело, чтобы я так быстро покончил с этой девчонкой. И я так и не понял, в какой момент все вышло из-под контроля. Я просто утонул в этой девушке, но, побоявшись признаться себе в очевидном, все испортил.
Дверь общежития открывается, и я вижу светлую копну волос, прежде чем Алиса поворачивается в мою сторону.
Сердце каменеет при виде ее мягкого выражения лица. И это причиняет физическую боль. Я хочу прикоснуться к нему, но не уверен, что она позволит мне когда-либо это сделать.
Я не отдаю себе отчета, когда ноги несут меня к ней. Я заставляю себя остановиться, только чтобы не напугать ее. Черт возьми. Я не в адеквате. Мне лучше уйти. Но я не могу…
— Алиса.
Она замирает. Я вижу, как стремительно напрягается ее тело. Дыхание сбивается и тяжелеет. Вижу это по вздымающимся плечам.